– Эх, – Серега посмотрел на меня с надеждой. – Томас, мы с тобой проигрываем! Давай заключим сделку? Ущипнем друг друга парочку раз, и у нас у обоих будет по два касания?
– Еще чего! – наигранно возмутилась я.
– Итак, результаты за эту неделю… – Рома посмотрел в тетрадь. – Антон ведет, Серега проигрывает.
Мы ушли, когда совсем стемнело. И когда услышали с кухни рев Ромкиного бати:
– Сына! Сына, идите жрать! Котлеты!
Рома сначала побледнел, потом позеленел. Мы побыстрее слились в окошко, пока нам не успели пообещать затолкать котлеты в зад, если мы их не съедим.
Учителя начиная с февраля стали активней пугать нас предстоящими экзаменами. «ГИА вы не сдадите» – вот их твердый и уверенный ответ. Их нудные проповеди нагоняли тоску и депрессию.
На выходных приехали мама с дядей Костей. Они пошли в кафе отмечать свою шестую годовщину знакомства. Мы с бабушкой много раз их спрашивали – почему они не поженятся? Но мама все отмахивалась. Хотя в последнее время мама стала поговаривать о свадьбе.
В кафе мама надела свое новое платье. Бежевое, узкое. Моя худая мама в нем смотрелась еще более худой и хрупкой, платье ей необыкновенно шло.
Весь вечер я занималась учебой, а то совсем ее запустила. Мамы с дядей Костей не было, бабушка пригласила в гости свою подружку, они пили чай на кухне. А пришедший с работы не очень трезвый дедушка отличался какой-то чрезмерной гиперактивностью. Он спустился в подвал, окопался там и затих, и только изредка какой-то странный шум и грохот напоминал миру о его существовании.
В воскресенье мама с дядей Костей уехали, бабушка куда-то ушла, а дедушка, по-моему, так и не вылез из подвала.
С мальчишками ушли гулять. После того как мы продрогли до самых косточек, зашли в магазин, накупили «Ролтона» и пошли ко мне домой. Потом сидели на полу в моей комнате, ели горячую лапшу и нежились от тепла.
– Что у тебя с Дашкой? – в лоб спросила я Рому, когда вся лапша была съедена.
Он смутился.
– Ничего.
– Ничего не бывает! Колись! – Серега хлопнул его по плечу. – Ты писал ей что-нибудь? Звал куда-нибудь?
– Нет.
Серега покачал головой.
– Цаплин, ты серьезно болен. Твоя болезнь неизлечима. У тебя запущенная форма перпендикулярного добокрякства.
Рома вздохнул.