— Как потеряли ногу?
— Подорвался на растяжке. Ногу ампутировали потом, не смогли спасти.
— В другие семьи или дома пытались попасть?
— Пытался. Где брали, там было на полставки и то не как член гвардии, а как охранник. Младший охранник.
— Есть младшие охранники? — удивился я.
— Есть. Это как обслуживающий персонал самой охраны. Там много не заработаешь от слова совсем. Если хочешь зарабатывать достаточно, тебе надо быть полезным. Мои навыки меткой стрельбы никому не пригодились, а как одарённый я был не настолько силён, чтобы закрыть глаза на отсутствие ноги.
— Какой дар?
— Воздух. Идеально для скрытых операций.
— Продемонстрируйте, — кивнул я.
И в то же мгновение понял, что воздуха в лёгких не осталось. Попытался что-то сказать, но изо рта вылетел лишь пустой звук. Тот же самый метод использовала Фоксруд. Я кивнул, и воздух вернулся в лёгкие.
— Хорошая способность, — кивнул я. — Обращаться с техникой умеете?
— На любительском уровне. Не мой профиль, пусть я и могу сказать, что за техника и как ею пользоваться.
— Хорошо… По поводу детей. Вы сказали, что деньги нужны для них. Для чего именно?
— Сын, младший. Шесть лет. У него мышечная атрофия. Требуются дорогие лекарства, чтобы поставить его на ноги. Такие деньги на обычной работе, да и на работе охранником у семьи или дома даже с учётом пенсии не заработаешь.
Больные дети — это хороший мотиватор, как бы цинично ни звучало. Ради их спасения родители зачастую готовы идти на любые риски. И пока жизнь их детей зависит от тебя, они будут тебе верны. Можно вылечить детей, но тогда есть риск, что уже ты сам станешь им не нужен. Ладно, надо смотреть по ситуации, но это хороший знак.
— Я понял. Я передам госпоже Барбинери о вашем желании работать у нас.
— Я могу задать личный вопрос? — подался он вперёд.
— Смотря насколько.
— А кем вы работаете у госпожи Барбинери?
— Я устраняю проблемы.