У Ильи самый стремный случай был, когда их бригада белила по ночам потолки в цеху по производству железобетонных плит. Работали они с мостовых кранов. В одной руке — «удочка», в другой — пульт управления краном. Бачок с краской поднимали с крана на крюке и гоняли на этих мостовых кранах вдоль цеха на полной скорости, дабы дело шло побыстрее. В цеху, где отливали железобетонные балки, было шесть пролетов по сто метров. Где-то на десятый день (вернее, ночь) работы, под утро, когда все уже порядком устали от бессонных ночей, Илья поехал верхом на мостовом кране, забыв поднять крюк. Во время движения крюк зацепил переходной мостик с плакатом «Слава КПСС!», а Илья, вместо того чтобы нажать «стоп», кинулся первым делом поднимать этот крюк, будь он неладен. Рывок был такой силы, что мостовой кран чуть не слетел с направляющих рельсов, а крюк погнул стальные ограждения мостика и разорвал «Славу КПСС!». Находясь в шоковом состоянии, Илья хоть и запоздало, но все же сообразил нажать «стоп», и все обошлось без особых разрушений. Утром начальник цеха с изумлением рассматривал согнутые перила мостика и порванный на фашистские знаки плакат, но что произошло на самом деле, альпинисты так и не признались, а то бы им еще идеологическую диверсию пришили.
Но какой бы опасной ни была работа на высоте, Илью она более чем устраивала. Он достаточно зарабатывал в своей альпинистской бригаде, чтобы его семья ни в чем не нуждалась и Настя могла не работать, полностью посвятив себя воспитанию детей. Когда старший сын чуть подрос, Илья стал брать его с собой на скалы. В альпинистские экспедиции он, как и обещал жене, больше не выезжал, а на теплые крымские скалы Настя и сама с ним с удовольствием ездила, даже пролезла с верхней страховкой несколько простеньких маршрутов. Убедившись в том, что по сравнению с альпинизмом скалолазание — это совершенно безопасный вид спорта, Настя против частых выездов мужа в Крым не возражала, поскольку на семейном бюджете это не сказывалось. Илья зарабатывал в своей бригаде от ста до двухсот рублей в день, в то время как билет до Симферополя в плацкартном вагоне стоил всего десять рублей и рубль за постель, так что он вполне мог позволить себе выезжать на крымские скалы чуть ли не каждые выходные.
После распада Союза настали времена, когда денег, зарабатываемых Ильей на высотных работах, перестало хватать даже на самое необходимое. Инициированные правительством реформы по методу «шоковой терапии» привели к безудержному росту цен, который обесценил трудовые накопления простых людей. Сбережения граждан на глазах превращались в фантики, но миллиарды рублей вкладчиков, прежде чем они окончательно обесценились, расторопные банкиры успели конвертировать в твердую валюту и перевести на секретные счета в заграничные банки. Дестабилизированная финансово-денежная система породила кризис неплатежей. Рвались экономические связи между бывшими братскими республиками, и, как результат, наступил паралич промышленности. Бывшая партийно-хозяйственная элита — директора фабрик и заводов — сдавала производственные площади в аренду различным фирмам и кооперативам, а заодно распродавала заводское оборудование по цене металлолома. Миллионы людей остались без работы и средств к существованию. Потеряв доверие к российским рублям, украинским купонам и белорусским «зайчикам», народ, чтобы как-то спасти от инфляции свои скудные сбережения, ринулся скупать американские доллары, фактически ставшие национальной валютой на всем постсоветском пространстве. Оставшиеся без работы инженеры переквалифицировались в «челноков», снующих за товаром сначала в Польшу, затем, кто удачно раскрутился, в Турцию, Китай и Индию. Как следствие их неустанной деятельности стихийно возникали вещевые рынки. Тем же, кто еще работал на еле дышащих госпредприятиях, выплату заработной платы стали задерживать на два-три месяца, а на некоторых заводах и вовсе прекратили выплату наличными деньгами и расплачивались выпускаемой продукцией. Еще в худшей ситуации оказались так называемые «бюджетники»: учителя, врачи, преподаватели вузов, военнослужащие, сотрудники правоохранительных органов. Товаров, которые можно было бы продать на рынке, они не производили, поэтому получать их в качестве оплаты своего труда не могли. Чтобы выжить в этих условиях, нужно было либо брать взятки, либо (у кого не имелось возможности использовать служебное положение в целях личного выживания) искать себе другую работу.
В 93-м началась гиперинфляция, помножившая на ноль выплачиваемые с задержками зарплаты. В начале мая бригада Ильи покрасила 80-метровый ретранслятор, за который по смете им должны были заплатить 700 тысяч купоно-карбованцев. Деньги же за эту работу они получили только через полгода, когда коробка спичек стала стоить 5 тысяч этих фантиков. Вот и получилось, что в результате они заработали всей бригадой аж сто сорок коробок спичек. Для Ильи это была последняя работа в бригаде, которая тем же летом распалась. Кто-то уехал на заработки в Польшу, кто-то в Россию. Илья никуда уезжать не хотел. Ему нужна была работа в Харькове, чтобы не расставаться надолго с женой и детьми.
И хотя Илья приносил в дом какие-то деньги, вырученные в основном от продажи знакомым альпинистам своего высокогорного снаряжения, несколько месяцев им пришлось жить на одну Настину зарплату (она шила на дому пуховки для альпинистов). Попытка же организовать свое дело с треском провалилась: ни у Ильи, ни у Насти не оказалось коммерческой жилки, а главное, у них не было необходимого стартового капитала. Закупив на последние деньги материал, Настя сшила несколько пуховок для реализации за валюту — «челноки» возили пуховки в Непал, где сдавали в комиссионные магазины по восемьдесят долларов за куртку, но спрос на пуховки в Непале вдруг резко упал, и Настя не окупила даже вложенные «в дело» затраты.
Сгорая от стыда, Илья два дня простоял в двадцатиградусный мороз на стихийном вещевом рынке, пытаясь продать пошитый женой из остатков материала детский комбинезон, но так ничего и не продал. На третий день к нему в качестве «группы поддержки» подключилась Настя, но и вдвоем у них торговля не пошла.
Когда у них в семье закончились последние деньги, Илья уже был согласен на любую работу (пополнить ряды лоточников на рынке он, правда, категорически отказывался), и день у него начинался с изучения газетных объявлений. На коротенькое объявление в газете «Харьковский курьер»: «Харьковскому информационному агентству» требуются организаторы курсов» — он обратил внимание только из-за того, что из этого объявления совершенно нельзя было понять, какие именно курсы нужно было организовывать. Заинтригованный, он позвонил по указанному в объявлении телефону. Ему ответил приятный женский голос, но на вопрос об этих курсах ответа он так и не получил, зато ему предложили пройти собеседование в их информационном агентстве. Илья пройти собеседование согласился и в назначенное ему время приехал в это агентство, офис которого находился в самом центре города — в третьем подъезде Дворца Труда.
Собеседование с ним проводил лично директор информационного агентства — полный грандиозных планов сорокалетний кандидат физико-технических наук, и, насколько понял Илья из разговора с ним, никакого отношения к журналистике и тем более к СМИ его информагентство не имело, ибо занималось чем угодно, только не распространением информации, что несколько настораживало.
Под информационным агентством Илья представлял себе структуру типа АПН, которое после прихода к власти Ельцина в 1991 году было ликвидировано «как монстр холодной войны». Харьковское же информагентство больше походило на контору «Рога и копыта». Весь офис агентства был завален картонными ящиками с шоколадными конфетами, которые, как узнал потом Илья, их директор, где-то прослышавший о том, что конфеты скоро очень сильно подорожают, закупил их целый грузовик, потратив все деньги агентства. Информация о скором подорожании конфет оказалась «уткой», и предприниматели, которым директор информагентства рассчитывал сбагрить эти гребаные конфеты по новой цене, отказались брать их ни оптом, ни в розницу. В результате этой неудавшейся аферы сотрудники информагентства получали теперь зарплату этими самыми конфетами, от которых уже всех тошнило.
Илье же после успешно прошедшего собеседования директор агентства предложил организовать курсы по переподготовке попавших под тотальное сокращение офицеров ВС Украины. Оплачивалось это переобучение из фонда Джорджа Сороса, а сами курсы по специальности «Охранная деятельность» планировалось организовать на базе Харьковского института внутренних дел. Под эту программу при ХИВД был специально создан научно-практический центр «Легес», на счет которого фонд Сороса мог переводить деньги за переподготовку уволенных в запас армейских офицеров. Илье лишь оставалось дать объявление в газетах о наборе курсантов и отобрать подходящих для охранной деятельности кандидатов. На работу в информагентство его приняли как «менеджера по трудоустройству», и он стал получать зарплату в «убитых енотах» — директор агентства лично выдавал ему двадцать долларов в месяц из своего кармана, на которые его семья могла теперь хоть как-то сводить концы с концами.
Одним из первых к нему пришел записаться на курсы знакомый ему по Афгану бывший командир разведбата майор Лященко. На одной из «зачисток» Лященко получил тяжелое ранение в голову, долго лечился и в итоге был комиссован по ранению за полгода до вывода советских войск из Афганистана. Сейчас бывший комбат перебивался случайными заработками, таксуя по ночам на своем «жигуленке». И хотя по состоянию здоровья он вряд ли был пригоден к охранной деятельности, Илья не мог отказать Лященко и записал его на курсы.
Набрав первую группу в двадцать пять человек, Илья тоже решил пойти на эти курсы старшим группы, и целый месяц в учебном центре ХИВД преподаватели института готовили их по специальности «негосударственная охранная деятельность». По окончании курсов им выдали соответствующие дипломы, а Илья, как старший группы, получил от первого проректора ХИВД предложение занять вакантную должность преподавателя кафедры физической подготовки, причем ходатайствовали за него сами преподаватели спорткафедры, чему Илья был приятно удивлен. На кафедре физподготовки работали заслуженные мастера спорта по самбо и чемпионы страны по рукопашному бою, был даже один олимпийский чемпион по дзюдо, Илья же не мог похвастать какими-то особыми спортивными регалиями. Самое большое его достижение — первое место на республиканском чемпионате ЦС «Буревестник» в домбайских связках, за которое ему было присвоено звание кандидата в мастера спорта СССР по спортивному скалолазанию. Ну, еще пару раз он выигрывал первенство города по скалолазанию — на том его спортивная карьера и закончилась.
Вообще-то, у выпускника МГУ Ильи Ладогина никогда и в мыслях не было идти служить в милицию (все преподаватели ХИВД должны были быть аттестованными сотрудниками милиции), но за время обучения на курсах он познакомился со многими очень достойными людьми в милицейских погонах — докторами и кандидатами наук, которые перешли на преподавательскую работу в Институт внутренних дел из гражданских вузов. Для себя Илья тоже теперь не видел ничего предосудительного в том, чтобы самому надеть милицейские погоны, и Настя, надеявшаяся на то, что у офицеров милиции достойная, а главное, стабильная зарплата, одобрила его выбор.
Зарплату, вернее денежное содержание (должностной оклад и доплату за спецзвание), преподавателям ХИВД действительно выплачивали почти без задержек. Пока кадровики проводили спецпроверки относительно его ближайших родственников, включая и родителей жены, до седьмого колена, что заняло у них почти два месяца, заведующий кафедрой физической подготовки временно оформил Илью по вольному найму: август — время отпусков, но вновь поступившие курсанты проходили обязательный курс «молодого бойца», и поэтому каждый преподаватель был на счету. За Ильей закрепили два взвода первокурсников. Счастливый, что наконец-то нашел нормальную мужскую работу, он вел занятия с молодыми курсантами с полной самоотдачей и, не считаясь с личным временем, всегда соглашался подменить коллег-преподавателей. Пока что, правда, он получал лишь должностной оклад. Это были, конечно, копейки, но пару месяцев можно было и потерпеть.
Самому же Илье осталось только удивляться причудам судьбы, подложившей ему в ящик газету со странным объявлением, круто изменившим его жизнь. В тридцать четыре года начинать милицейскую карьеру действительно поздновато, и в отделе кадров его предупредили, что для выхода на пенсию, которая офицерам милиции положена в сорок пять лет, он не набирает необходимые двадцать лет выслуги, но у Ильи все равно не было выбора.
Через два месяца из министерства пришел приказ о присвоении ему специального звания «лейтенант милиции», а диплом об окончании курсов при ХИВД ему зачли как первоначальную милицейскую подготовку, обязательную для всех аттестованных сотрудников милиции. А еще через месяц Илья получил предложение, от которого нельзя было отказаться. В связи с принятием Украины в Международную организацию уголовной полиции (Интерпол), постановлением кабмина было создано Национальное центральное бюро Интерпола, вошедшее в структуру МВД. Тем же постановлением кабмина Министерству внутренних дел было предписано укомплектовать в течение трех месяц рабочий аппарат бюро квалифицированными специалистами, которые владеют одним или несколькими иностранными языками, и создать для них надлежащие условия труда, установив соответствующий режим работы с документами. Основное требование к кандидатам — мужчины в возрасте до 35 лет, не имеющие ограничений по состоянию здоровья, с высшим филологическим или юридическим образованием при уверенном владении английским языком.
Выпускник международного отделения журфака МГУ лейтенант милиции Илья Ладогин, в совершенстве владеющий английским языком, показался кадровикам МВД идеальной кандидатурой для работы в национальном бюро Интерпола.
Для Ильи это был шанс, который выпадает раз в жизни, и он этим шансом, естественно, воспользовался. Правда, ему сразу объяснили, что, работая в национальном бюро Интерпола, он, как и прежде, является сотрудником МВД, а не Интерпола. То есть очередные спецзвания и денежное довольствие ему будет выплачивать не Международная организация уголовной полиции, а родное Министерство внутренних дел, что несколько разочаровало Илью, но не настолько, чтобы он отказался от столь заманчивого предложения. Как ему сказали в отделе кадров, его основная задача, как оперуполномоченного бюро Интерпола, будет заключаться в организации информационного обеспечения сотрудничества с правоохранительными органами иностранных государств — членов Интерпола. Помимо обмена информацией, касающейся раскрытия преступлений, филиал НЦБ Интерпола, в котором ему предстояло служить, будет заниматься международным розыском преступников, без вести пропавших людей, похищенного автотранспорта, культурных ценностей, борьбой с торговлей людьми, организованными преступными сообществами, контрабандой наркотиков и оружия, фальшивомонетничеством и даже терроризмом. В «околоточные»[25], то бишь участковые, Илья (с его-то дипломом журналиста-международника) ни за какие коврижки не пошел бы, а Интерпол — это совсем другое дело!
Как уже было известно Илье, работа Интерпола на местном уровне была организована следующим образом: в каждой стране, входящей в организацию, существует Национальное центральное бюро (НЦБ). В нем работают представители местных органов правопорядка. НЦБ общается напрямую со штаб-квартирой Интерпола в Лионе, региональными бюро и НЦБ других государств. Уставом Интерпола запрещена любая деятельность политического, военного и религиозного характера. В рамках Интерпола сотрудничают даже страны, не имеющие между собой дипломатических отношений. В своей деятельности Интерпол не выходит за рамки законодательства данной конкретной страны.
Принципы, на основе которых осуществляется экстрадиция преступников, были разработаны в 1930 году. А история этой международной организации уголовной полиции началась еще в 1914 году с пренеприятнейшего для князя Монако Альберта Первого происшествия — его обокрали. Как-то князь познакомился с красивой молодой немкой, на которой собирался жениться и которая, как потом выяснилось, оказалась наводчицей в воровской шайке. Воры унесли из его дворца шкатулку с фамильными драгоценностями и скрылись за границей. Потрясенный женским коварством, несостоявшийся жених призвал лучших сыщиков мира раскрыть это преступление века, и на призыв обокраденной августейшей особы откликнулись полицейские из двадцати четырех стран, в том числе и Российской империи. Они договорились создать единый международный банк данных для хранения информации о преступном мире и разработать процедуру экстрадиции — ускоренной выдачи преступников странам-участницам.
ebooksa