– Ты ведь это делаешь не потому, что хочешь меня отблагодарить? Или потому, что боишься обидеть своим отказом?
Каллен снова сдержано улыбнулся, восхищаясь наивностью девушки и тем, что она, не смотря на то, что являлась представительницей иного мира, мало чем отличалась от других известных ему девушек из его погибшей общины на его родной планете.
– Нет, Лалия… Ты мне нравиться всегда. Если и не с первый день нашего знакомства, то со второй точно. И ты… на самом деле, удивительный девушка. И невероятно красивый. Глядя на который, каждый раз захватывает дух. И не хочется долго отводить глаз в сторона. Я бы очень хотеть быть для тебя первым мужчина. Тем, кто подарит тебе настоящий момент нежности с исключительный мир, созданный только нами и только для нас двоих.
– Ты и так будешь моим первым мужчиной. Первым настоящим мужчиной – мужчиной, которого я захотела не только физически…
Она не удержалась и всё же обвила его запястья своими подрагивающими пальчиками, продолжая тонуть взглядом в его бездонных глазах, которые, казалось, заглядывали сейчас в самую душу. И даже не поняла, как приподнялась на цыпочках, чтобы сократить последние между ними сантиметры и… Подставить свои губы под его дыхание, под последовавший через несколько мгновений поцелуй. Под поцелуй раба! Постельного раба, кому запрещалось делать со своими хозяйками хотя бы отдалённо нечто подобное.
Но всё, что было до этого, какие-то мысли, страхи с сомнениями – всё смело бешеной волной сумасшедших ощущений. Вначале и ненадолго лёгких, как прикосновение крылышка мотылька, а потом обрушившихся на сознание и тело всесметающим ураганом неподконтрольных чувств. Движение чужих губ и осторожные мазки кончиком языка, такие ненавязчивые и естественные, а после, более смелые и подчиняющие. Вначале слабые, пульсирующие «вспышки» сладкой неги всего за доли мгновений взорвавшиеся ошеломляющим ударом «тока» по эрогенным точкам, окатившие удушающим жаром с головы до пят и опалившие интимную плоть неистовой похотью.
Лалия не осознала, как всхлипнула и интуитивно вцепилась за мощные плечи Каллена, безвозвратно и глубже погружаясь в этот блаженный экстаз из слитых воедино ненормальных ощущений. В этот упоительный поцелуй, от которого так сладко кружилась голова, как от настоящего дурмана. И, конечно же, от близости самого мужчины, буквально обволакивающей и проникающей под кожу наркотическим токсином, от которого девушка дурела ещё сильней, желая большего.
Может поэтому и задрожала от нетерпения, когда горячие руки раба скользнули очередной нежной лаской с её лица по шее. Таким же мягким движением прошлись по декольте и упругим полушариям груди, вроде как ненамеренно задев ноющие соски и, в конечном счёте, оставив свой чувственный след на рёбрах и талии, чтобы вскоре обхватить ей спину и ненадолго прижать её низом живота к твёрдому мужскому паху. И снова ей пришлось всхлипнуть, поскольку поцелуй Каллена стал более настойчивым и смелым. Теперь он не боялся атаковать её рот более глубокими погружениями языка, имитирующими совсем иной акт греховных действий, из-за чего девушку едва не трясло от нетерпения и всего того, что творил с ней этот весьма искушённый дикарь.
Она даже не заметила, как сама стала отвечать ему с той же страстью и несдержанностью, как приподняла руки, чтобы ненадолго погрузить свои пальчики в густые волосы на затылке мужчины и податься ему навстречу всем телом, вжавшись сильнее лобком в его скрытый под штанами упругий член. После чего уже не могла совладать ни со своими желаниями, ни с телом. Принялась сама стягивать с округлых плеч Каллена его синтетическую куртку, пока он пытался забраться под подол её блузки, уступая или помогая друг другу в тот или иной момент, пока уже оба не оказались обнажёнными по пояс и… О, Великий Вседержитель! До той секунды, когда Лалию прижали голой спиной к стеклу, а тот, кто это сделал, вдруг прервал их сумасшедший поцелуй и прошёлся влажным горячим языком по её шее, ключице и через несколько мгновений вобрал её сосок своим жадным ртом.
Она тогда чуть не взвилась в его руках и не ударилась затылком об окно, теряя последние крупицы самообладания и уже не понимая, что творит сама. Как снова обхватывает его голову дрожащими ладонями и неосознанно тянет его волосы у корней, пока его язык дразнит её сосок, вызывая жгучие вспышки ответного возбуждения совсем в другом месте. А затем проделывает почти тоже самое с её вторым соском, в этот раз заставляя стонать её уже в голос и едва не задыхаться. И при этом не забывая гладить её оголённую кожу, сжимать всей пятернёй другое полушарие груди, пока с первым совершает свои греховные манипуляции с помощью ненасытного рта и бесстыжего языка. Само собой, на этом не останавливаясь. Стягивая вскоре с её ягодиц и бёдер облегающие штаны, практически сразу опускаясь перед ней на колени, чтобы вначале оставить на её чувствительном животе несколько влажных засосов, а после… После пройтись горячей слизывающей дорожкой по центру лобка, до самой вершины схождения уже набухших и ноющих от неуёмного желания долек половых губ. А там… Там накрыть жарким ртом чуть ли не всю её киску, скользнув языком по пульсирующему клитору и тем самым вызвав у девушки едва не конвульсивный припадок от пробравших её в тот момент безумных ощущений.
Кажется, тогда она и перестала соображать окончательно, не сдерживаясь от учащённых стонов и теряя последние нити с окружающей реальностью и внешним миром. Похоже, она вообще не понимала, где находится, и что их ожидало за всеми этими стенами. Но назвать всё это бездумной животной похотью, тоже не поворачивался язык. Ведь она знала, кто именно сейчас сводил её с ума и чьими ощущениями усиливала собственные. Тем более, как не пытайся абстрагироваться от всего остального, невозможно спутать по этим исключительным эмоциональным отпечаткам одного человека от другого. Так что теперь она знает Каллена не только по его запаху, внешним физиологическим особенностям и звучанию голоса. Теперь он проник в неё собственными чувствами, как и частью своей сущности. Теперь она знала его буквально едва не изнутри. И от этого сносило крышу так же сильно, как и от всего, что он с ней делал, или что они делали вместе.
А дальше и вовсе произошло нечто неправдоподобное. Её раб встал, даже не предупредив и не спросив разрешения прервать свои интимные ласки, и, заглянув в глаза Лалии своим потемневшим взглядом, так же без предупреждения подхватил её на руки и понёс в сторону кровати. Ей пришлось только немощно всхлипнуть и несдержанно вздрогнуть всем телом, когда он уложил её совершенно нагую на прохладное покрывало постели и нагнулся сверху, проникая будто враз одичавшим взором в самую душу девушки.
– Ты хотеть большего? Хотеть переступить эту черту? – она не сразу поняла о чём именно он её спросил осипшим и чуть огрубевшим голосом. Ей даже стало слегка страшно и от звучания его низкого баритона, и взгляда, который она чувствовала в себе так же остро, как и все недавние касания мужчины.
– Д-да! – ей пришлось сглотнуть, чтобы хоть немного вернуть собственный немощный голосок. – Ведь именно для этого я тебя сюда и привела.
Переступить черту, грань возможного и невозможного? Лалия её перешла уже очень давно и, пока ещё пребывая в ожидании будущих плодов от собственного безрассудства, крала у реальности и времени все эти драгоценные моменты. Пока ещё могла это делать и хотела этого, как никогда. Да, хотела Каллена, собственного постельного раба, к которому когда-то поклялась самой себе никогда не прикасаться и с которым теперь нарушала все законы, связанные с обращением бесправных невольников и дикарей. По существу, совершала страшный грех с тем, кто не имел никаких прав целовать её в губы и совершать с её телом какие-либо манипуляции по личному усмотрению и своим сексуальным предпочтениям. Потому что у рабов не бывает своего мнения и не может быть своих желаний. Они обязаны выполнять только чёткие приказы своих хозяев, не отклоняясь от оных ни на миллиметр.
А теперь её единственный спальный раб делал с ней то, за что его мог лишить жизни не один лишь Эвис Акерли. И сама Лия ни в коей мере не собиралась его останавливать. Сама раскрываясь перед ним, сама обвивая его совершенное тело жадными руками, подставляя губы под его жаркий рот и принимая его в себя с несдержанным стоном бесконтрольного исступления. А после сливаясь с его сводящим с ума ритмом, вначале неспешным, будто щадящим и намеренно мягким, пока оба дурели от смешанных ощущений и задыхались от этого безумия, способного перевернуть верх ногами не один лишь физический мир. Ибо передать всё это на словах было попросту нереально. Только чувствовать, только пропускать всё это через себя снова и снова. С каждым последующим скользящим движением, потом более смелым толчком, а затем и несдержанным ударом, распаляющим накрывшее их сумасшествие до шокирующего предела, до неизбежного апогея или даже целой агонии.
Лалия даже не заметила, когда от стонов перешла на крики. Когда возбуждение достигло своего нереального пика, охватив их тела до самой последней клеточки всеобщим экстазом, буквально раскалённым и оглушающим до полной слепоты и глухоты. Как она ещё не потеряла сознания в момент первого оргазма и не выпала в спейс? Хотя, возможно, на несколько секунд всё же успела отделиться от внешней реальности и оказаться в эпицентре истинной Нирваны, там, где тело и душа сливаются в нечто совершенное, рассыпаясь на мириады чувственных искр или звёздной пыли. Где физическое и ментальное приобретает абсолютно иную форму, и ты уже не понимаешь, где ты, а где тот, кто держит тебя в своих руках и погружается в тебя всё глубже и глубже, то ли намереваясь низвергнуть в чёрную бездну полного забвения, то ли вознести к вершине мира – к началу всех начал.
Но в какой-то момент она всё же вернулась обратно. И снова увидела перед собой идеальное лицо Каллена – своего дикаря. Возбуждённое, потемневшее, со взглядом который одновременно и пугал, и затягивал в себя подобно чёрной дыре. После чего не поняла, как сама обхватила его ладошками и припала к распухшим и растёртым от поцелуев губам мужчины, едва ли понимая истинную причину собственного порыва. Опять возносясь к недосягаемым звёздам и не желая, чтобы это сладкое безумие заканчивалось вовсе.
Но разве она собиралась на этом всё завершать? И разве это не было лишь началом?
Несколько почти властных движений, заставивших Каллена перевернуться на спину, и вот она уже сама восседает на безропотно подчинившемся её желаниям рабе, прижимаясь к его чуть влажным от лёгкой испарины груди и животу своим не в меру разгорячённым телом. И, конечно же, заглядывая в его бездонные глаза, будто намереваясь нырнуть в их завораживающую глубину и забыться в её сладком угаре уже окончательно.