Лавочника чудовища не впечатлили:
– А герой-Солнце касался этой одежды?
– Много раз. А эту куртку он однажды надевал.
– А-ах!
Но тут лавочник понял, что выдал себя. Он опустил веки и сделал скорбное лицо:
– Все это хорошо, но я человек бедный. У моряков, что заглядывают ко мне, денег немного. Когда они доберутся сюда мимо всех окрестных таверн, они уже рады продать хоть за грош собственные жалкие шмотки!
– Может быть. Но я уверен, ты знаешь тех, кто может продать этот товар людям побогаче.
Лавочник вынул из кармана килта несколько монет:
– Могу дать за все четыре колумбии.
Черчилль повернулся к Сарванту, подмигнул ему и пошел к выходу, но лавочник загородил ему дорогу:
– Ладно, пять.
Черчилль показал на килт и сандалии:
– Сколько это стоит? То есть сколько ты за них берешь?
– Три рыбы.
Черчилль посчитал. Колумбия примерно равнялась пяти долларам его времени. Рыба равнялась четверти доллара.
– Ты не хуже меня знаешь, что надеешься нажить на нас тысячу процентов прибыли. Двадцать колумбий.
Лавочник отчаянным жестом воздел руки горе.
– Пошли отсюда, – сказал Черчилль. – Я мог бы пройти по улице Миллионеров от дома к дому и предлагать им свои вещи. Только времени нет. Так мы договорились? В последний раз спрашиваю.
– Вы вырываете кусок хлеба изо рта моих голодных детей… Ладно, согласен.
Через десять минут звездолетчики вышли из лавки, одетые в килты, сандалии и шляпы с мягкими полями. На широких поясах у них висели длинные стальные ножи в ножнах, на плече – сумки с водонепроницаемыми пончо, а в карманах у каждого звенело по восемь колумбий.