Грани

Вдруг вокруг что-то неуловимо изменилось. Пропало чувство свободного падения, среда сопротивлялась, как воздух в затяжном прыжке. Вместо прозрачных искорок появились тёмно-фиолетовые прожилки, какие-то мельтешащие светлые мушки, похожие на снежинки. Они на лету касались моего лица и уносились дальше, оставляя мимолётный укол холода. Пространство распахнулось вширь, открывая тёмное небо, всё в клубящихся низких облаках, лиловых, тёмно-серых, багровых. Снизу стремительно надвигалась серовато-зелёная поверхность с белыми неправильными извивами. Они постоянно менялись. Вода! Пришёл страх. С такой высоты об воду всё равно что об бетон. Но тепловатая, немного маслянистая жидкость встретила меня легко. Я задержала дыхание, открыла глаза. Снаружи было темно, вода вроде бы сама тускло светилась. Дна не было видно, но я отчетливо видела собственные руки.

На поверхности меня встретили мелкие волны. Странно… Не было берега, не было, но едва я выплыла, увидела совсем рядом небольшой каменистый пляж, весь в обломках скал. Тело ломило, как после сильного солнечного ожога. Меня затрясло сразу, едва я выбралась на сушу. Хотя холода не чувствовалось, но озноб не проходил. Я схватила себя за плечи, догадалась скинуть плащ и расстелить его, чтобы выжать одежду, не топчась по острым песчинкам. Хлестнул ветер, принеся вереницы снежинок. Они кололи меня, не приставая к телу, но жалили мелкими ледяными укусами. Я поскорее влезла в полусырые вещи и побежала под сумеречным небом прочь от берега.

Воздух с трудом проталкивался в горло, хотя я раньше никогда не жаловалась на дыхание. Что-то постоянно мелькало у самого края взгляда, но стоило попытаться разглядеть, это что-то исчезало. После лёгкости в начале моего прыжка в никуда пришло глухое раздражение, неясная, бесцельная злоба. В любом случае жалеть о чём-то уже поздно, я приняла решение и теперь сама за себя в ответе. Время, прожитое с Харальдом, было прекрасным. Наверное, всё так бы и продолжалось, если бы не Грани. Эти события настолько изменили нас, что ещё немного, и я бы сорвалась. Но какие испытания ожидают меня теперь, я не бралась даже предполагать. Зона каждому давала шанс как-то проявить себя, изменить в ту или иную сторону, значит, теперь это выпало и на мою долю.

Я выкарабкалась с пляжа по не очень крутому, но долгому склону к скалам, которые маячили ещё с воды. Тяжёлый стон сам вырвался из груди, и я осела на камни. Впереди среди тёмных, чёрно-коричневых камней, присыпанных этим нетающим снегом, было самое настоящее кладбище. То ли заброшенный погост, то ли какое-то иное; стояли покосившиеся, высокие кресты, как ставят латиноамериканские католики. Их было около двадцати. От крестов исходила застарелая, дремучая тоска и заброшенность. Я ощутила то, что называют "голосами" - казалось, вокруг меня кто-то шептался, молил, просил, с безнадёжностью проклинал. Пытаясь избавиться от наваждения, я рухнула лицом в снег. Пограничные звуки не исчезли, только тоскливее застенали на разные лады.

Не в силах выдерживать всё это, я вскочила и побежала между крестов, почти не глядя. Что-то хватало за ноги, невидимое и цепкое, но я вырывалась и бежала, бежала. Снова выпав из времени, потеряв чувство пространства, я неслась вперёд, пока в глаза не брызнул слепящий свет. Земля ушла из-под ног, вспышка и темнота...

...Я пришла в себя от освежающей прохлады, приятно холодившей кожу рук и шеи. Слабая пульсирующая боль ещё стучала в виски, но исчезала, тая. Ещё я чувствовала, что сижу в низком удобном кресле, а вокруг определённо свежий воздух. Открыла глаза, осторожно осмотрелась. Низкое широкое крыльцо какого-то массивного, но изящного строения, кресло как раз и стоит на этом крыльце из светлого камня. Время, наверное, или утро, или ранний вечер, мне трудно было определить, настолько чистый воздух окружал меня. Запоздало поняла, что я не в своей одежде, вместо привычной на мне было что-то античного фасона. Поздний Рим, похоже. Мягкая светлая ткань, пояс из металлических звёнышек, широкие сборки по подолу. Под низом занятная длинная рубашка, вместо белья, надо думать. На ногах мягкие босоножки на завязках. Ничего из своего снаряжения я тоже не видела. Чувствуя в себе достаточно сил чтобы встать, я оперлась на плетёные ручки кресла. Слегка кружилась голова, но состояние было сносное. Вокруг здания был лес. Высокие, незнакомые деревья, не похожие ни на какие виденные. Я осторожно спустилась на траву, лужайка казалось выстриженной как английский газон, обошла здание. Вроде похоже на жилое, но какое-то оно официальное. И никого рядом, кто мог бы объяснить, как я сюда попала и что это означает.

Едва я это подумала, послышался разговор, как раз с крыльца. Я вернулась и увидела двух молоденьких эльфиек. Они замолчали и церемонно поклонились.

- Как ты себя чувствуешь, госпожа?

Оказалось, соображала я ещё не очень. Единственное, что пришло в голову, это был вопрос:

- Как я тут оказалась?

Переглянувшись, девицы зашептались.

- Тебя нашли...

Всё закружилось, эльфини куда-то пропали, я, не успев ничего понять, оказалась там же, у крестов забытого погоста. Сил закричать уже не было, я сжалась на колючем нетающем снегу, завернулась в плащ и молча заплакала...

Через неделю. Выход из Зоны. Харальд.

С самого утра погода не задалась. Две наши машины не торопясь хлюпали гусеницами по раскисшей под нудным мелким дождиком грунтовке - всё рано спешить было некуда. Переход планировался небольшой, на полдня. Я сидел в кабине вместе с Лейлой, оперевшись локтем на открытое окно дверки. Оседающая влага стекала неровными струйками по непромокаемой ткани куртки.

На душе было точно так же дождливо, как за бортом бронетранспортёра. Никакие сбывшиеся желания не могли перевесить недавний уход Фрези.

- Что, грустишь, командир? - Лейла так и не избавилась от едва заметного ближневосточного акцента и построения фраз, от этого её речь чем-то напоминала говор Шехерезады.

- Не то чтобы грущу. Просто погано как-то. Никогда за ней гуманизьму особого не замечал, а тут на тебе...