Грани

Зона. Путь к Закрытому Городу. Блэк

"Имя нам - Легион". Мы демоны нового мира. Это чувство пело во мне как гимн. Мы новые бойцы с чёрной кровью, нас уже несколько тысяч. И те, кто раньше был с нами, и новообращённые, те, кто захотел присоединиться к нам. Наша армия двигалась к центру Зоны, чтобы там основать укреплённый лагерь, где мы могли бы противостоять любому противнику. Ведь как ни велики наши силы, против многократного превосходства федералов или войск Закрытого Города нам не выстоять. А выстоять нам надо. А для начала можно освободиться от обоза и небольшими группами начать кусать Закрытый Город.

После извилистых петляний по Зоне в поисках рекрутов и техники мы наконец вновь организовались как сила. Вернулась Настя. Её отряд насчитывал полторы сотни и существенно усилил общую мощь. Наши отношения вернулись вместе с ней, и хотя сейчас внешностью она больше походила на тёмную альварку, никого это не волновало. Сейчас наш путь лежал через владения давнего знакомого, перевозчика на реке, разделявшей напополам восточную треть зоны. Что это за река, в каких мерностях берёт начало и куда и где впадает, даже я не брался исследовать, слишком много опасных мест она пересекала.

К переправе Петровича головной отряд нашего ордера подошёл рано утром. Остальная колонна тянулась километрах в тридцати, поддерживая радиосвязь. В случае непреодолимой опасности мы всегда могли предупредить наших и рвануть им навстречу или в сторону, отведя угрозу встречной атакой. Утро было прохладным и туманным, подсвеченным бледно-розовыми лучами восходящего солнца. Став тем, кем я стал, я не разучился видеть красоту, даже наоборот, теперь чувствовал всё острее и тоньше. Дорога, огибая холм, стелилась под гусеницы транспортёра, рычали моторы, ветер, дувший с кормы, бросал в нашу сторону острый запах сгоревшего соляра. Мне было приятно ощущать его, этот запах говорил: "Мы сильны, нас много! Берегитесь нас!".

И тем не менее во мне росло беспокойство. Оно тянулось из ниоткуда, словно было разлито вокруг нас в воздухе. Настя, дремавшая вполглаза на правом сиденье, встрепенулась.

- Тоже почувствовала?

Она кивнула, колыхнулись густые волосы и серебряные серьги с цепочками.

- Да. Это не опасность... но предостережение. Я не знаю, как сказать это точнее.

Впереди показался приречный холмик, на котором темнел частокол подворья. Над рекой клубилась дымка, деревья призрачно шелестели сквозь неё ветвями. Наши четыре "Ханомага" скатились с дороги на утоптанную площадку перед перевозом. На завалинке справа от крыльца никого не было. Подав команду готовности, я выбрался из кабины и пошёл к дому.

Дед Петрович открыл калиточку в воротах раньше, чем я взялся за кованое медное било. Тоже одна заморочка, во всём его обширном хозяйстве не было ни единого железного предмета, даже редкие гвозди и те - или бронзовые, или медные.

Он смерил меня взглядом, вздохнул:

- Ну здравствуй.

Я с трудом сдержал вскипевшую ярость. Но здесь приходилось соблюдать неписаные законы Зоны - перевоз и перевозчик неприкосновенны. Иначе я этого наглого дедка давно бы придушил, ещё в самом начале. Все, кто так или иначе нарушили это правило, сгинули быстро и страшно. Петрович, несомненно, заметил мою реакцию, он пожал плечами и показал на завалинку.

- Присаживайся, отдохни.

- Ты же знаешь, я у тебя никогда не задерживался. Та сторона, эта сторона, и всё.

- А сейчас задержись, - почти ласково сказал дед. - Не ерепенься.

Чтобы скрыть бешенство, я достал сигарету и затянулся во все лёгкие. Всё равно никотин мне давно не страшен. Мои не торопясь выбрались из транспортёров, держа оружие наготове. В руках у Петровича будто из ниоткуда появилась знаменитая палка-погонялка, подарок серебристых. Я-то знал, что на самом деле это "дистантный мотиватор для разумных форм жизни". И если ему вздумается послать кого-то по известному адресу... меня аж передёрнуло. Бывали, знаете ли, прецеденты...

- Уберите стволы, - махнул я.