- Слышишь? - я указал на пыльные комки древней ветоши.
- Да... - протянула Терви через несколько секунд.
- Посмотрим?
- Не здесь. Надо спрятаться. Мало ли.
- А что это может быть?
- Что-то старое. Очень старое... - девушка подняла взгляд в светлеющую ночь, и посмотрела куда-то в пустоту. Пустоту, лежащую совсем не здесь и не сейчас.
- Настолько старое, что оно не отсюда, - заключил я. Мелкие детали, которые я цеплял то тут, то там, постепенно сплетались в единое полотно. - Ваши предки тоже не отсюда.
- Ты прав, - вздохнула Терви. - Только сейчас об этом почти никто не помнит даже среди знати. История превратилась в легенды, легенды в сказки, - она пожала плечами. - Слишком много времени прошло. Отец говорил, больше тысячи лет. Я поэтому не удивилась твоему появлению и не испугалась.
- Ладно. Идём. Всё равно светает, надо затихариться и посмотреть, что это предки оставили.
Мы прокрались к домам и выбрали приютом причудливое строение. Хоромина заметно расширялась к третьему этажу, нависая над проулком метра на полтора и грозя в утренние сумерки торцами несущих балок. Внутри было мрачное, но уже привычное безлюдье, следы стремительного изгнания и запахи закисшей еды. Я закрыл двери в кухню, чтобы поменьше тянуло, мы поднялись наверх, в хозяйские спальни - две комнаты метров по двенадцать, разделённые коридорчиком. На окнах висели плотные тёмные шторы. В поставцах остались едва начатые свечи, и через минуту в одной из комнат образовался желтоватый уютный ореол.
Терви устало села за столик, служивший, видимо, для работы с купеческими документами. Остались несколько листов неплохой бумаги, покрытых строчками и столбиками, напоминающими табличную запись.
- Ну глянем, - я выложил добычу на стол. Она продолжали еле слышно гудеть. Теперь звук воспринимался в отчётливых механических тонах. В устойчивом освещении ткань явственно напоминала плотный синтетический брезент. Первой ассоциацией было "да это же гравицапа!". И правда, на столе лежали пять приплюснутых металлических яиц длиной сантиметров пятнадцать и десять в диаметре. По глянцевой бронзовой поверхности вилась причудливая гравировка, в которой можно было разобрать какие-то строки. Всё это немного вразнобой тикало с тихим звоном. Я понимал, что за сотни лет протухнет любая взрывчатка и любой детонатор, но на мгновение захотелось спрятаться под столешницу из цельных двухдюймовых досок.
- И что же это такое? - посмотрел я на спутницу.
- Даже не представляю, - Терви озадаченно рассматривала непонятные штуковины.
В этот момент одно из яиц щёлкнуло чуть погромче, подпрыгнуло, как кинетическая игрушка с маховиком, и встало вертикально. Верхняя треть приподнялась на тонком штырьке, отодвинулась, будто крышка танкового люка, изнутри выглянул тёмно-синий кристалл размером со спичечный коробок. Его опора напоминала великанский перстень. Терви ахнула и показала пальцем.
- Я видела похожий у отца. Он говорил, что в такой камень можно записать очень много книг. Но как, давно никто не знает. И нечем.
Вылупившееся яйцо перестало щёлкать, опора кристалла приподнялась ещё немного, и над нею раскрылся перевёрнутый конус голографического створа. В полупрозрачной зеленоватой дымке появилось человеческое лицо. Мужчина лет пятидесяти на вид. Кроме расшитого воротника-стойки, в кадр ничего не попало, а фон размылся и там ничего даже не угадывалось. Зато я хорошо рассмотрел какие-то знаки различия. Немного подвигавшись, - наверное, проверял, чтобы его было хорошо видно, - и заговорил:
- Я Дитвальд, последний оставшийся в живых офицер (так я воспринял его ранг) из отряда прикрытия двадцать шестого перехода. Козлы давят массой, на потери внимания не обращают.
На заднем плане слышались явственные звуки выстрелов, взрывы, отрывистые крики. Язык, на удивление, оказался понятен. На слух разница было примерно как со словенским или болгарским, если сравнивать их с русским.
- Как только последние гражданские уйдут, я подорву переход. В моей группе осталось пятнадцать человек, у всех ранения. Если кто-то найдёт эту запись, пусть передаст... - он пригнулся, сверху густо сыпануло пылью, - в семью Малли или ближайшему представителю командования в звании не ниже капитана (опять ближайшая аналогия). На этом прощаюсь.
ebooksa