Корона из незабудок

Мужчина, которого трудно было не заметить, начал приходить в себя.

— Вот значит, зачем ты так Джона оберегал. Нужно было этого человека незаметно выкрасть?

— Верно. Эта крыса как про рыцаря де Лебрево, что участвует в турнире, узнала, так из замка перестала вылазать. Пришлось весь турнир Эдварду помогать, вместо того, чтоб со своими делами разобраться.

Мужчина начал дергаться и мычать

— Уходи, Мария. Здесь ты ничего своими словами не исправишь. Я не король Эдвард, что, раскрыв рот, готов слушать каждое твое слово.

Верно. Джон — не Джон. Но и Этьен был не Этьеном, так? Была лишь одна причина, по которой этот несчастный мог бояться рыцаря де Лебрево — он как-то причастен к их смерти. Тогда не трудно было догадаться, кто стоял передо мной.

— Господин де Лебрево. Какая честь.

Мужчина испугано задергался и замычал. Верно, если он был в замке, то не знал, что тот, кто выдавал себя за рыцаря — оказался королем. Сколько обмана вокруг всего двух людей.

— Ришар де Лебрево, к вашим услугам. И я говорил тебе, я не рыцарь. И услуги оказываю по воровству и убийству, и только за деньги.

Ха, смотрите-ка, угадала. И Джон не был Джоном, и Этьен не был Этьеном. Только Мария была Марией в этой компании, глупая девочка.

— Воспользовался Джоном, то есть королем Эдвардом, чтобы отвлечь внимание? И зачем ты притащил этого старика сюда? Почему не убил в суматохе?

— Хотел посмаковать. Нам со старшим братом барона Гессе столько всего нужно обсудить, — человек, которого я звала Этьен, не улыбался. Он смотрел на меня холодно, словно и человека-то во мне не видел. Только помеху его планам. Как я могла быть настолько слепой, что не заметила совершенное отсутствие у него души? Нет, это было уже слишком. Этьен не был маской полностью — он помог детям в сгоревшей деревне. Даже если меня он спас от барона чтоб втереться в доверие к Джону, то оставить деньги, людям, которые нас гнали, просто потому что эти люди нуждались — это был праведный поступок. Душу Этьена еще можно было спасти.

— Они пришли к нам как гости. С вестью от короля — отец не мог их не впустить. Закатил пир. Я тогда был наказан, и спуститься к гостям мне не позволили — наблюдал за ними с лестницы. Он поругался с моим отцом. Я так и не узнал, о чем они говорили. Все думал — можно ли было изменить тот роковой вечер, не пей они столько вина за ужином, не произойди та ссора? А потом устал сожалеть. И стало все равно. Да и чего думать-то. В очередной раз требовали что-то для герцога, а отец, преданный королю, отказался. Наверное, грубее, чем обычно. И Барон Гессе его заколол. Но он не хотел нести ответственность за убийство моего отца. Его ведь ждал суд, конфискация имущества. А вдруг герцог не станет поддерживать убийцу? Тогда ведь и повесить могут. Но как быть — ведь полно свидетелей? И барон принял самое простое решение.

Этьен замолчал. Взгляд его был устремлен в пустоту. Я смотрела на извивающегося у наших ног старика, чьи глаза были полны ужаса, и чудовищное предчувствие камнем легко мне на плечи. Я не хотела, чтоб Этьен продолжал. Даже я знала, какой самый действенный способ заставить ненужных свидетелей замолчать.

Боги, сколько тогда было Этьену?

— Ты спросила, почему я просто не убил его в суматохе? Думаешь, барон просто убил оставшихся женщину и детей? Нет. Моя мать была чужестранкой, о красоте которой барды и менестрели слагали песни даже после ее четвертого десятка. Со смуглой кожей, чуть раскосыми глазами, длинным шелковыми кудрями что были темнее ночи — такую красавицу не всем королям удается встретить. И раз уж ей все равно придется умереть, то почему бы не воспользоваться шансом, да? Помнишь? — Этьен подошел к старику, и вытащил у него кляп изо рта. — Расскажи этой милой девушке, которая так хочет отговорить меня убивать, что ты сделал?

— Умоляю, помогите! — Старик подполз ко мне, ища защиты, но мне стоило усилий не оттолкнуть его.

— Я отрежу тебе язык, если будешь кричать. Уверен, мне даже понравится.

Старик задрожал, и попытался вновь умолять меня, протягивая связанные руки, но я отступила на шаг. Нет, я не могла найти в себе сожаления или сочувствия к нему. Но мне казалось, что мой друг окончательно потеряет себя, если прикоснется к этому чудовищу.

— Хорошо! — видя, что я никак не реагирую на его мольбы, старик перестал причитать. Слезы исчезли из его глаз и теперь он смотрел на Этьена с настоящей ненавистью. — Хочешь еще раз услышать, как было дело? Запамятовал? Я пообещал твоей мамаше, что если она отдаст мне себя, я отпущу ее детей. Конечно, старшенькому это не понравилось — кинулся на меня с мечом, который держать-то едва умел. Убить его не представляло труда. Я мечником хорошим никогда не был, но тут даже я справился. Его мамаша начала выть, точно кошка с перебитой лапой. Но были же еще двое — девчонка, самая старшенькая, уже в расцвете лет. И совсем еще младенец в люльке. Мамаша согласилась. Всегда знал, что эти горячие иностранки — все как одна шлюхи! Поди и дети-то все от разных отцов были! Как милая задрала юбки, прямо там. С виду ничего так, но на деле — самая обычная баба. Еще и рыдала, все настроение испортила.