20
Когда Гилберт и Аня собрались на обед к друзьям в Шарлоттаун в один из вечеров в конце марта, Аня надела новое платье цвета зеленоватого льда, инкрустированное серебром по воротнику и манжетам, кольцо с изумрудом, подаренное Гилбертом, и ожерелье, подаренное Джемом.
— Красивая у меня жена, правда, Джем? — с гордостью спросил папа.
Джем нашел, что мама очень красива и платье у нее прелестное. Как замечательно выглядит жемчуг на ее белой шейке! Ему всегда нравилось видеть маму нарядной, но было еще лучше, когда она снимала великолепное платье. Оно превращало ее в чужую. В нем она не была настоящей мамой.
После ужина Джем пошел в деревню, куда его послала с поручением Сюзан, и там, пока он ждал своей очереди в магазине мистера Флэгга — немного опасаясь, как бы не вышла Сисси, как она это иногда делала, и не стала оказывать ему знаки слишком дружеского внимания, — на него обрушился удар… сокрушительный удар разочарования, который так ужасен для ребенка, потому что бывает столь неожиданным и кажется неотвратимым.
Две девушки стояли перед стеклянной витриной, в которой мистер Картер держал ожерелья, браслеты, цепочки и обручи для волос.
— Какие красивые эти жемчуга, — сказала Эбби Рассел.
— Можно даже подумать, что они настоящие, — добавила Леона Риз.
И они прошли дальше, не подозревая о том, какое смятение внесли в душу маленького мальчика, сидящего на бочонке с гвоздями. Джем продолжал сидеть там еще какое-то время. Он не мог двинуться с места.
— Что случилось, сынок? — спросил мистер Флэгг. — Ты что-то приуныл?
Джем смотрел на мистера Флэгга с трагическим видом. Во рту у него было непривычно сухо.
— Пожалуйста, мистер Флэгг, скажите, эти… эти ожерелья… они ведь из настоящего жемчуга, правда?
Мистер Флэгг засмеялся:
— Нет, Джем. Боюсь, нельзя купить настоящие жемчуга за пятьдесят центов. Такое ожерелье из настоящего жемчуга стоит сотни долларов. А это всего лишь бусинки, хотя совсем неплохие за такую цену. Я купил их на распродаже, поэтому и могу продавать их так дешево. Обычно они идут по доллару за штуку. Уже только одно осталось — шли нарасхват.
Джем соскользнул с бочонка и вышел из магазина, совершенно забыв, за чем послала его Сюзан. Он брел по замерзшей дороге к дому. Над головой было тяжелое, темное, холодное небо, в воздухе — то, что Сюзан называла «запахом снега», на лужах — тонкий ледок. Гавань лежала черная и зловещая в своих обнаженных берегах. Прежде чем Джем добрался до дома, налетел ветер и повалил снег, закрывая все белой пеленой. Джему хотелось, чтобы снег шел… и шел… и шел… пока он. Джем, не будет погребен… и все остальные тоже… глубоко-глубоко. В мире не было справедливости.
Джем был жестоко разочарован. И пусть никто не смеется над его горем из-за того, что причина этого горя кажется несерьезной. Его унижение было глубоким и полным. Он подарил маме то, что он и она считали жемчужным ожерельем, а это была всего лишь заурядная подделка. Что она скажет, что она почувствует, когда узнает? Поскольку ей, разумеется, нужно сказать об этом. Джему ни на мгновение не пришло в голову, что ей необязательно знать об этом. Нельзя больше дурачить маму. Она должна знать, что ее жемчуга
Джем бесшумно вошел в дом через боковую дверь и прямиком отправился в постель. Уолтер уже крепко спал. Но Джем не мог спать, он лежал с открытыми глазами, когда мама вернулась домой и зашла посмотреть, не холодно ли ему и Уолтеру.
— Джем, дорогой, почему ты еще не спишь? Ты не заболел?
— Нет, но, мамочка, милая, я очень несчастен
— Что случилось, дорогой?