– Лана, прости, что спрашиваю, но… Родители обвиняли тебя в том, что их брак развалился?
– Нет, но были и другие трудности. – Нервный озноб от воспоминаний о первых месяцах после развода родителей проносится по телу. – Кать, не принимай обвинения матери всерьез. То, что она делает, неправильно, но наверняка ей просто очень больно.
– И я должна страдать вместе с ней? В этом смысл?!
Замолкаю, потому что не могу найти верных слов. Есть ли они вообще? Дети, взрослые, все равны, когда дело касается душевной боли. Эмоции ставят всех на один уровень: эгоистичный и слабый. Раздается робкий стук в дверь, и я отвечаю:
– Входи, пап!
Он заходит в комнату и возвращает мне мобильный телефон.
– Что она сказала? Скоро приедет за мной с наручниками? – едко выплевывает Катя, сжимая шею игрушечного медведя.
– Я не назвал ей адрес.
Катя резко вскидывает подбородок, с неподдельным восторгом и легкой пеленой страха глядя на моего отца. Он закидывает руку за голову и чешет затылок:
– Скоро к нам приедет полицейский наряд, чтобы повязать меня за похищение несовершеннолетнего ребенка. Поможете забаррикадировать дверь?
– Лучше мне вернуться. У вас и правда могут быть проблемы, – опустошенно говорит Катя, не оценив шутку.
– Антон Гришковец не боится проблем, – гордо заявляет он. – Катя, у тебя ведь есть еще один родитель. Ты помнишь номер отца? Попробую с ним договориться.
– Вряд ли это поможет.
– Вы недооцениваете нас, девочки. Мы вас, конечно, не рожали, но это не значит, что мы слабаки.
Папа снова берет мой телефон, записывает номер под диктовку Кати и выходит из комнаты. Сидим несколько гнетущих минут в тишине, точно в ожидании приговора, и обе вздрагиваем, когда открывается дверь. Папа подходит к Кате и протягивает телефон. Она боязливо сжимает мобильник в пальцах и подносит к уху.
– Да? Что? Вещи? М-м-м… телефон, зарядку, школьную форму и пижаму. Хорошо, – всхлипывает она. – Спасибо, папочка.
– Лана, познакомься с твоей новой соседкой, – весело говорит папа, подмигивая мне.
Школьные дни перед каникулами похожи на кастинг в актерское училище: слезы, мольбы, обещания исправиться и взяться за ум в следующем полугодии. Учителя тонут в коробках шоколадных конфет и стопках тетрадей с дополнительными заданиями, а ученики так сильно напрягают мозг, что с трудом могут натянуть на головы шапки. Но всем без исключения греют душу приближающиеся праздники, аромат сладких мандаринов и скорый марафон новогодних комедий в обнимку с тарелкой оливье.
Шагаем вместе с Катей по коридору первого этажа школы, выставленные оценки за четверть придают походке легкость. Осталось всего два сокращенных урока, после которых можно будет с облегчением выдохнуть, но сначала стоит подкрепиться. У входа в столовую толкаются ребята из параллели, которым уже не терпится попробовать праздничный обед, знаменующий последний день учебы. Замедляем шаг, не желая участвовать в побоище, и я вдруг чувствую прикосновение пальцев к локтю. Оборачиваюсь, смело встречая взгляд темных глаз. Елисей сдержанно улыбается и смотрит на Катю, почтительно кивая:
– Екатерина.