Сердце на мгновение останавливается, как и время. Смотрю на Елисея и вижу холодный фасад бесстрашия и уверенности, но что же скрывается за ним? Принимаю решение, не опираясь на заготовленные шаги и домыслы, просто потому, что сама так хочу.
– У тебя хоть план есть? – деловито спрашиваю я.
– Конечно. Поцелую тебя завтра на большой перемене в холле, чтобы увидело как можно больше людей, и все, – отвечает Елисей так, будто мы обсуждаем погоду, а не мой первый поцелуй.
В ушах звенит протяжный писк, а тело немеет, когда я представляю себе эту картину. Елисей? Меня? На глазах у всех?!
– Что-то ты побледнела, – говорит он и преспокойно отпивает чай. – А теперь покраснела. Хорошо себя чувствуешь?
– Это ужасный план.
– У тебя есть получше?
У меня нет, но я знаю ту, у которой их полно.
– Мне нужно подумать.
– Погоди… ты еще… Ты ни с кем не целовалась?
Провожу салфеткой по губам, чтобы унять внезапное покалывание, и хватаю стаканчик с чаем.
– Значит, нет, – подводит итог Елисей. – Ну хоть встречалась с кем-то?
Избегаю его взгляда, постукивая пальцами по картонной стенке:
– Что за допрос?
– Должен же я знать, на что подписываюсь.
– Не я тебя сюда притащила.
– Лана, успокойся. Никаких поцелуев, придумаем что-то еще.
– Какое занебесное благородство, – недовольно бурчу я. – Если что-то не нравится, можешь попросить об этом кого-то другого.
– Я не сказал, что мне не нравится, да и просить больше некого.
Поднимаю голову, Елисей держит чашку одной рукой и болтает в ней остатки чая. Он что, даже не посмеется надо мной? Злость отпускает, неловкость прячется в темный угол.