Страна вина

Еще одна атака — дьяволенок вновь бросается вперед, оставив за спиной выводок. Движения у него проворны и рассчитаны, совсем не как у ребенка. Коршун и оглянуться не успел, как дьяволенок уже добрался до его шеи. Длинноносого охватил настоящий страх. Казалось, к шее припал гигантский черный паук или летучая мышь-вампир с алыми перепонками между лап, и он отчаянно замотал головой, пытаясь сбросить мальчишку. Но напрасно, потому что когти дьяволенка уже вонзились ему в глаза. От невыносимой боли верзила утратил всякую способность к сопротивлению и с пронзительным воплем рухнул на траву как подкошенный.

Дьяволенок спрыгнул на землю и с улыбочкой, которую иначе как коварной, порочной и злобной не назовешь, подошел к детям:

— Дети, товарищи, глаза коршуну я выцарапал, теперь ему нас не увидеть. Давайте играть дальше!

Ослепленный коршун катался по земле, то выгибаясь всем телом, как горбатый мостик, то извиваясь, как дракон. Лицо он закрыл ладонями, меж пальцев с бульканьем текла черная кровь, — казалось, это ползут черные червяки. Он причитал и издавал страшные, душераздирающие крики. Дети, как обычно, сбились вместе. Дьяволенок бдительно огляделся по сторонам: во дворе никого, только несколько белых бабочек порхают над травой. Из трубы за стеной валили клубы черного дыма, и в нос бил густой аромат. Между тем вопли коршуна становились все пронзительнее. Раздраженно покружив по двору, дьяволенок молнией вскочил коршуну на спину и с неописуемо жутким выражением лица погрузил маленькие острые когти в разжиревшее горло. Наверняка в него глубоко вошли все десять пальцев. Что чувствовал дьяволенок, впиваясь в горло человеку? То же ли, что чувствуешь, погружая руки в горячий песок или в расплавленный жир? Это нам неведомо. Испытывал ли он при этом чувство мести или удовлетворение? Этого нам тоже не дано знать. Почтенные господа читатели всегда умнее писателя — в этом у повествующего нет никакого сомнения. Когда дьяволенок отпустил руки, коршун уже еле слышно хрипел. На горле у него то сильнее, то слабее пузырилась кровь, словно там поселились крабы — любители пускать пузыри. Подняв вверх все десять окровавленных пальцев, дьяволенок спокойно возгласил:

— Коршуну скоро конец.

Дети что посмелее столпились вокруг, за ними потянулись не такие смелые; все стояли, уставившись на тело умирающего коршуна. Оно еще сотрясалось и изгибалось в конвульсиях, но признаков жизни становилось все меньше, и движения постепенно ослабевали. Рот коршуна вдруг открылся, словно он хотел издать какой-то звук. Но звука не последовало. Фонтаном хлынула кровь. Горячая струя с шипением шлепнулась на траву, липкая и густая. Трава тут же завяла. Дьяволенок набрал горсть земли и запихнул в широко разинутый рот коршуна. Из глотки вырвался странный звук, и вместе с ним, словно при взрыве, вылетело немного земли с кровью.

— А ну-ка, набейте ему полный рот, дети, — скомандовал дьяволенок. — Набейте, чтобы он уже не смог съесть нас.

Дети тут же откликнулись на призыв. Коллектив — великая сила, несколько десятков рук яростно взялись за работу. В рот коршуна полетела земля, трава, песок, засыпая и глаза, и нос. Дети проделывали это со все большим энтузиазмом, настроение у них поднялось, игра для них — сама жизнь, и скоро голова коршуна покрылась грязью. У детей так часто бывает. Они могут, например, всем скопом забить несчастную лягушку, переползающую через дорогу змею или раненую кошку. Добив, собираются вокруг и наслаждаются этим зрелищем.

— Ну что, подох?

Из нижней части тела коршуна вырвался воздух, словно что-то лопнуло.

— Не подох, раз пукает, сыпьте еще.

И новая лавина земли похоронила под собой тело коршуна. Да, они действительно почти похоронили его.

От жутких воплей, доносившихся со двора помещения для откармливания «мясных» детей, дежурной по отделу особых закупок Кулинарной академии свело шею, мочевой пузырь сжался, и в душу, словно букашка, заползло предчувствие беды.

Она встала и подошла к телефонному аппарату. Но как только правая рука коснулась трубки, половину тела парализовало сильным электрическим разрядом. Волоча парализованную половину, дежурная вернулась за рабочий стол. Казалось, тело разделилось на две части: одна холодная как лед, другая пышет жаром. Она торопливо открыла ящик стола и вытащила зеркальце, чтобы взглянуть на себя. Пол-лица сине-фиолетовое, другая половина — белая как снег. Насмерть перепуганная, она снова направилась к телефону, но стоило ей протянуть руку, как ее тут же снова отбросило, будто ударом тока. Казалось, она вот-вот потеряет сознание, но воссиявший вдруг в мозгу свет высветил какую-то дорогу. Там стояло большое дерево, в которое ударила молния: половина покрыта ярко-зеленой листвой и увешана плодами; другая половина — голая, без единого листочка, с ветками из бронзы и стволом из стали — утопала в море солнечного света и светилась волшебным блеском. «Это дерево — я», — тут же поняла она. От внезапно нахлынувшего возбуждения и нежности по лицу заструились слезы счастья. Словно в помешательстве, она тупо уставилась на половину дерева, опаленную молнией, стараясь не смотреть на другую, покрытую листвой, которая уже вызывала отвращение. Она призывала молнию поразить цветущую половину и обратить ее в бронзу и сталь, чтобы дерево стало одним сияющим целым. Потом протянула к телефону левую руку, и все тело запылало как в огне. Будто помолодев лет на десять, она выбежала во двор, а оттуда на лужайку перед помещением для откармливания «мясных» детей. Увидев забросанный землей труп коршуна, она расхохоталась и захлопала в ладоши:

— Ай да дети, славно вы его укокошили, славно! А теперь бежим отсюда, да поскорее! Вон из этого логова монстров-убийц, быстро!

Вслед за ней дети миновали несколько стальных дверей, пробираясь по лабиринтам Кулинарной академии. Но ее план был обречен на провал. Всех детей схватили и приволокли обратно — всех, кроме дьяволенка. Тому удалось скрыться, а дежурную уволили. Возникает вопрос, дорогие читатели: зачем мне понадобилось изводить здесь на нее столько туши? Дело в том, что она — моя теща, жена профессора Академии виноделия Юань Шуанъюя. Все говорят, что она повредилась рассудком, я тоже так считаю. Теперь целыми днями сидит дома и пишет изобличительные письма. Пишет целыми пачками, и целыми пачками отправляет — и председателю Центрального комитета, и секретарю парткома провинции, а одно даже в Хэнань, в управу Кайфэна, на имя Бао Цинтяня.[101] Спрашивается, ну не сумасшедшая ли она после этого? На одних почтовых марках разоришься.

Когда цветут два цветка, сперва поправь всю ветку. Разбежавшихся мальчиков возвращала в помещение для особого откармливания целая толпа людей в белом. Усилий для этого потребовалось немало, потому что, получив боевое крещение, эти негодники распоясались и стали действовать по-хитрому. Они забились под деревья и кусты, в углубления стен, забрались на верхушки деревьев, попрыгали в отхожие места. Попрятались где только можно. Ведь стоило теще открыть прочные железные ворота, как дети тут же разбежались кто куда. Она-то считала, что спасает их, выводя из логова монстров. Но это была всего лишь фантазия, потому что на самом-то деле за ней следовала только ее собственная тень. Когда она стояла у задних ворот Академии, громко призывая детей разбежаться, ее крики слышали лишь старики и старухи, которые затаились у места впадения сточной канавы Академии в небольшую речушку в надежде выловить что-нибудь съедобное из отбросов. Их скрывала чрезвычайно пышная прибрежная растительность, и теща их не видела. Так отчего же она сошла с ума, при ее-то высокой должности? От удара током или от чего другого? Об этом поговорим в другой раз.

Как только обнаружилось, что дети сбежали, отдел безопасности Кулинарной академии собрался на экстренное совещание, где было решено принять неотложные меры, в том числе блокировать все входы и выходы. Затем организовали прочесывание территории Академии несколькими подразделениями оперативных сотрудников. В ходе прочесывания «мясные» дети зверски искусали десятерых, а одной женщине выдавили глаз. Администрация Академии выразила раненым сотрудникам сочувствие и в зависимости от серьезности ранений выдала невиданно щедрые премии. За детьми установили строгий надзор, а после переклички выяснилось, что одного не хватает. Как показала пришедшая в себя после восстановительной терапии няня, сбежавший и есть тот душегуб, что ранил ее. Должно быть, он и «коршуна» убил. Она смутно помнила, что он весь в красном и что у него угрюмый взгляд, как у змеи.

Несколько дней спустя чистивший канаву служащий Академии обнаружил неимоверно грязное красное одеяние, но самого дьяволенка, душегуба и убийцы, предводителя «мясных» детей, и след простыл.

Любезные читатели, хотите знать, что с ним сталось?