– Ты, мама, совершенно верно говоришь, – сказал я, растроганный жалобами матери, – начни ты есть мясо от пуза, то, бьюсь об заклад, не пройдёт и месяца, как ты превратишься в богиню, гораздо красивее Дикой Мулихи, тогда отец бросит её и мигом вернётся к тебе как на крыльях.
Мать подняла на меня полные слёз глаза:
– Сяотун, скажи, я правда красивее Дикой Мулихи?
– Конечно, красивее! – заверил её я.
Мать спросила:
– А если я красивее, то почему твой папаша нашёл себе эту Дикую Мулиху, с которой кто только ни забавлялся? И не только нашёл, но ещё сбежал с ней?
Я принялся отца выгораживать:
– А отец, я слышал, говорил, что не он Дикую Мулиху искал, а она его нашла.
– Какая разница! – вспыхнула мать, – Сучка не подставит, кобель не вставит; у кобеля не клеится, сучка даром стелется!
– Ты, мама, то про одно, то про другое, совсем запутала.
– Ты дурачком-то не прикидывайся, ублюдок мелкий. Давно ведь знал, что папаша твой с Дикой Мулихой шашни завёл, а всё помогал ему дурачить меня. Сказал бы мне, я бы не дала ему сбежать.
– Мам, а каким образом ты не дала бы ему сбежать? – осторожно поинтересовался я.
Мать вытаращила на меня глаза:
– Ноги бы ему отрубила! – Я испугался и в глубине души порадовался за отца. А мать всё не унималась: – Ты всё же не ответил, почему твой папаша за ней приударил, если я красивее?
– Тётя Дикая Мулиха каждый день готовит мясо, папа учуял запах, вот и пошёл.
Мать холодно усмехнулась:
– Значит, если я с сегодняшнего дня начну ежедневно готовить мясо, он может учуять запах и вернуться?
– Ясное дело, – обрадовался я, – это уж как пить дать, как станешь ежедневно готовить мясо, отец быстро вернётся, у него нюх знаешь какой: против ветра на восемьсот ли учует, а по ветру на все три тысячи. – Я агитировал мать силой всего своего красноречия в надежде, что у неё не будет оснований гневаться, что она поведёт меня на эту обжорную улочку, вытащит хранящиеся где-то деньги, накупит целую гору ароматного и нежного мяса, чтобы дать мне наесться от души, пусть я помру от переедания, но стану духом благородным, с полным животом мяса. Но мать на мои уловки не поддалась, крякнула с досады и продолжала, сидя на корточках, глодать стылый пирожок. Увидев, как безгранично я ценю её мнение, она с неохотой подошла к крайней лавке на этой улице, долго препиралась с хозяином, наплела с три короба, что наш отец умер, оставив нас, вдову с сыном, плакалась, плакалась, в конце концов, потратила на один мао меньше и купила тощий свинячий хвостик, похожий на высохший стручок фасоли. Крепко зажав его в руке, будто он мог взмахнуть крыльями и улететь, она вернулась в наш укромный уголок и вручила мне его со словами:
– На, ешь, чертяка прожорливый, только потом тебе хорошо потрудиться придётся!
Хлопушка девятая
ebooksa