Вань Сяоцзян пробрался в кухню и вскоре выбежал оттуда со словами:
– Аромат чудесный. Мясо, ах, мясо, до смерти соскучился по тебе! Мать родная не так дорога, как тушёная говядина в соевом соусе…
Фэн Техань, попыхивая сигаретой, сидел на стуле с невозмутимым видом, будто состязание не имело к нему никакого отношения.
Я кивал тем, кто с любопытством или восхищением глазел на нас с сестрёнкой, считай, приветствовал, потом сел рядом с Фэн Теханем на табуретку. Стоящая рядом сестрёнка прошептала:
– Брат, я ещё немного переживаю.
– Не переживай, – сказал я.
– Брат, чаю выпьешь?
– Нет.
– Брат, я писать хочу.
– Беги вон туда за кухню.
В толпе некоторые говорили что-то на ухо друг другу, и хоть было не разобрать, что именно, я догадывался.
Фэн Техань протянул мне сигарету:
– Закуришь?
– Нет, – ответил я. – Курение влияет на вкусовые ощущения, и какое бы вкусное ни было мясо, этого не почувствуешь.
– Судя по всему, не надо было мне соревноваться с тобой в поедании мяса, – сказал Фэн Техань. – Ты ещё пацан – случись тебе проиграть, в душе неспокойно будет.
Я усмехнулся, но ничего не ответил.
Сестрёнка вернулась ко мне и тихо проговорила:
– Брат, Лао Лань пришёл, а папа с мамой нет.
– Знаю.
Лю Шэнли и Вань Сяоцзян подошли к столам и сели. Лю Шэнли рядом со мной, Вань Сяоцзян рядом с Лю Шэнли.