— Ну-с, — сказал он, после того как они по привычке обменялись шутками, — никаких объяснений вы от меня не ждете?
— Вы сожгли свои корабли? — спросила она.
— Ох, не знаю, — ответил он задумчиво. — И вообще не могу сказать, чтобы все это меня особенно радовало.
— Я так и думала, — вздохнула миссис Джералд. — Я же вас знаю. Могу представить себе все, что вы перечувствовали. Я следила за каждым вашим шагом и хотела только одного — чтобы вы обрели душевный покой. Такие вещи всегда даются трудно, но я сейчас убеждена, что это к лучшему. То было не для вас. И все равно вы бы не выдержали. Нельзя вам жить, как улитке в своей раковине. Вы не созданы для этого, так же как и я. Вы жалеете о том, что сделали, но если бы вы этого не сделали, то жалели бы еще больше. Нет, продолжать такую жизнь вам было невозможно — разве вы не согласны со мной?
— Право, не знаю, Летти. Я ведь давно хотел к вам прийти, но считал, что не имею права. Внешне борьба окончена — вы меня понимаете?
— Понимаю, — сказала она ласково.
— Но внутри она продолжается. Я еще не во всем разобрался. Мне не ясно, насколько меня связывает мое финансовое положение. Скажу вам откровенно, я даже не знаю, люблю ли я ее. Но мне ее жаль, а это уже немало.
— Она, разумеется, хорошо обеспечена. — Это прозвучало не как вопрос, а как мимолетное замечание.
— Конечно. Но Дженни — человек особого склада. Ей много не нужно. Она по натуре домоседка, внешний блеск ее не привлекает. Я снял для нее коттедж в Сэндвуде, это на озере, к северу от Чикаго; но она знает, что может жить где ей угодно; денег в ее распоряжении вполне достаточно.
— Я понимаю, каково ей, Лестер. И понимаю, каково вам. Первое время она будет жестоко страдать — все мы страдаем, когда лишаемся того, что любим. Но все проходит, а жизнь течет своим чередом. И с ней так будет. Сначала будет очень тяжело, а потом она успокоится и не затаит на вас обиды.
— Дженни меня никогда не упрекнет, это я знаю, — возразил он. — Я сам буду упрекать себя, и еще долго. Таков уж я человек. Сейчас я, хоть убей, не могу сказать, вызвана ли моя теперешняя тревога силой привычки или более глубоким чувством. Иногда мне сдается, что я самый тупой человек на свете. Я слишком много думаю.
— Бедный Лестер! — сказала она нежно. — Я-то вас понимаю. Тоскливо вам жить одному в гостинице?
— Очень, — отвечал он.
— Почему бы вам не уехать на несколько дней в Вест-Баден? Я тоже туда еду.
— Когда? — спросил он.
— В будущий вторник.
— Минутку, — сказал он. — Сейчас посмотрим. — Он перелистал записную книжку. — Я мог бы приехать в четверг, на несколько дней.
— Вот и отлично. Вам нужно побыть с людьми. Мы там погуляем, поговорим. Так приедете?
— Приеду.
Она подошла к нему, волоча за собой шлейф бледно-лилового платья.