Лерка все ещё ничего не понимала. За спиной Волота появилась окутанная ледяной дымкой стража, успокоившая чёрное полотно Нерождённых. Бесчувственное тело Сони приподнялось, окуталось прозрачным саваном. Прозрачные тени подхватили его, увлекая в глубину бокового тоннеля.
– Я альтерат… Я иная. В этом моя работа?
Он поморщился и стал совсем … знакомым. Лерка понимала, что откуда-то знает эти ухмылки, эти ямочки на щеках и лучики около глаз:
– Ну, и словечко… Альтерат…– он усмехнулся. – Альтера – иной. Морозь – Иной мир. Чувствуешь связь? Все мы немного иные, ты не находишь? Я, ты, этот юноша из живых, который спас тебя…
– Ромка, – тихо подсказала Лера.
Волот грустно кивнул, но взгляд не отвёл, словно запоминая каждую её чёрточку:
– Пусть будет в этот раз Ромка… – Он подтолкнул её к переходу: – Иди, альтерат, надо запечатать переход. Ты с той стороны, я с этой. Вспомнишь как это делается?
Лерка коснулась полога, тот дрогнул, расплескивая серебристые огни по поверхности:
– А что с Татьяной, Назаром и другими? Что с Соней и Дашей?
Он нахмурился:
– Они попали в число Нерожденных. Пока это всё, – он решительно шагнул назад. – Иди, пора – рассвет.
Девушка повернулась к нему лицом, запоминая его глаза, ярко-синие, искрящиеся, и шагнула спиной вперёд:
– Мы увидимся?
– Когда ты этого захочешь.
– Уже хочу, – она протянула к нему руку, дотронулась до кончиков пальцев.
– Значит, увидимся.
Их разделяла синеватая пелена, искрящийся полог, разделяющий два мира и их хранителей. Ладонь к ладони, линии слились воедино.
На границе происходит всё самое интересное.
Разум, однажды расширивший свои границы, никогда не вернётся в прежние (А. Эйнштейн).