— Будьте любезны зайти ко мне в кабинет до того, как начнете переодеваться, — обратился к ней директор театра. — Мне нужно поговорить с вами.
— Хорошо, — сказала Керри.
Когда Керри явилась к нему, он достал какую-то бумажку и сразу начал:
— Видите ли, мы не хотим вас обижать. Ваш контракт в течение ближайших трех месяцев дает вам право только на тридцать долларов в неделю. Что вы скажете, если я предложу вам сто пятьдесят долларов в неделю при условии продления договора на год?
— О, я согласна! — ответила Керри, едва веря своим ушам.
— В таком случае подпишите.
Керри увидела перед собой контракт, такой же, как и предыдущий, с разницей только в сумме жалованья и в сроке. Ее рука дрожала от волнения, когда она выводила свое имя.
— Сто пятьдесят долларов в неделю! — пробормотала она, оставшись одна.
Она поняла, что не может представить себе реальное значение этой огромной суммы, — да и какой миллионер смог бы? — и для нее это были лишь ослепительно сверкавшие цифры, в которых таился целый мир неисчерпаемых возможностей.
А Герствуд в то время сидел в третьеразрядной гостинице на улице Бликер и читал об успехах Керри. Сперва он даже не понял, о ком собственно идет речь, но внезапно сообразил и тогда снова прочел заметку от начала и до конца.
— Да, наверное, это она! — вслух произнес он.
Потом он оглядел грязный вестибюль гостиницы.
«Ну что ж, ей повезло!» — подумал он, и перед ним на миг мелькнуло прежнее сияющее роскошью видение: огни, украшения, экипажи, цветы. Да, Керри проникла в обнесенный стеною город! Его роскошные врата открылись и впустили ее из унылого и холодного мира. Она теперь казалась Герствуду такой же далекой, как и все знаменитости, которых он когда-то знавал.
— Ну что ж, и пусть, — произнес он. — Я не буду ее беспокоить.
Это было непреклонное решение, принятое смятой, истерзанной, но все еще не сломленной гордостью.
44. И это не в стране чудес. То, чего не купит золото
Когда после разговора с директором Керри вернулась за кулисы, оказалось, что ей отведена другая уборная.
— Вот ваша комната, мисс Маденда! — сказал ей один из служителей.
Теперь ей больше не приходилось взбираться по нескольким лестницам в крохотную каморку, которую она делила с другой актрисой. Ей была предоставлена относительно просторная и комфортабельная уборная с удобствами, каких не знала «мелкая сошка». Керри с наслаждением вздохнула. Ощущение радости было сейчас скорее чисто физическим. Вряд ли она вообще о чем-либо думала… Она отдыхала душой и телом.
Мало-помалу комплименты, которые расточались по ее адресу, дали Керри почувствовать ее новое положение в труппе. Теперь уже никто не отдавал ей приказаний, ее только «просили», и притом весьма вежливо. Остальные члены труппы с завистью поглядывали на нее, когда она выходила на сцену в своем скромном платьице, которого не меняла в продолжение всего спектакля. Все те, кто раньше смотрел на нее сверху вниз, теперь своей вкрадчивой улыбкой, казалось, хотели сказать: «Ведь мы всегда были друзьями!» Один только первый комик, роль которого несколько поблекла по милости Керри, держался холодно и неприступно. Выражаясь иносказательно, он отказывался лобызать руку, нанесшую ему удар.