Они вышли.
— У тебя столько надежд, Людвиг…
«О боже, он называет это надеждой», — подумал Керн.
— Все придет снова в порядок, — сказал он. — Ведь не останется же так…
— Да, — старик посмотрел вдаль каким-то невидящим взором. — Людвиг, — сказал он затем тихо. — Если мы снова будем вместе… и если с нами будет и мать… — Он сделал движение, показывающее куда-то назад. — Тогда все это будет забыто… мы не будем больше об этом вспоминать, правда?
Он говорил тихо и по-детски доверчиво, это было похоже на щебетание усталой птицы.
— Ты бы мог учиться и без меня, Людвиг, — сказал он немного жалобно и машинально, как человек, который так много об этом думал, что сознание своей вины со временем стало для него чем-то само собой разумеющимся.
— Без тебя меня бы даже не было на свете, отец, — ответил Керн.
— Ну, будь здоров, Людвиг. Ты не хочешь взять сигарет? Я же твой отец, мне хочется что-то сделать для тебя.
— Спасибо, отец. Я возьму их.
— И не забывай меня, — сказал старик, и губы его внезапно задрожали. — Я хотел, чтобы все было хорошо, Людвиг. — Казалось, что ему доставляет удовольствие повторять имя сына, он повторял его снова и снова. — Хотя мне этого и не удалось, Людвиг. Я хотел заботиться о вас, Людвиг.
— Ты и заботился о нас, как только мог.
— Ну, так я пойду. Желаю тебе счастья, детка.
«Детка, — подумал Керн, — кто из нас детка?» Он видел, как отец медленно брел вниз по улице; Керн обещал написать ему и снова встретиться, но в то же время знал, что видел его последний раз. Он провожал его широко открытыми глазами до тех пор, пока того не стало видно. Потом все опустело.
Керн пошел назад. На террасе все еще сидел Марилл и читал газету с отвращением и насмешкой.
«Странно, — подумал Керн, — как много можно пережить за то время, пока другой не успеет дочитать и газету. Круглый сирота. Пятидесятилетний мужчина. — Он улыбнулся, судорожно, с горькой насмешкой. — Круглый сирота! Как будто нельзя быть сиротой, имея в живых и отца и мать».
Три дня спустя Рут Голланд уезжала в Вену. Она получила телеграмму от подруги, у которой могла жить, и хотела попытаться найти там работу и поступить в университет.
Вечером перед отъездом она пошла с Керном в ресторан «Черный поросенок». До этого они каждый день обедали в общественной столовой, но в последний вечер Керн предложил предпринять что-нибудь особенное.
«Черный поросенок» был маленьким прокуренным ресторанчиком — недорогим, но очень хорошим. Его Керну рекомендовал Марилл. Он сообщал ему также точные цены и особенно порекомендовал отведать гордость владельца ресторана — гуляш из телятины. Керн пересчитал деньги и решил, что их хватит и на десерт, на ватрушки. Рут как-то сказала ему, что она их очень любит. Но в ресторане их ожидал неприятный сюрприз. Гуляш кончился, они пришли слишком поздно. Керн озабоченно изучал меню. Большинство других блюд были слишком дороги. Кельнер стоял у их столика, перечислял блюда: копчености с зеленью, свиные котлеты с салатом, фаршированная курочка, свежая гусиная печень…
«Гусиная печень, — подумал Керн, — этот болван считает нас, кажется, миллионерами».