– Вчера? – Я попытался вспомнить, но не мог.
– Я так и думала, дорогой мой! Ты ведь вообще почти ничего обо мне не знаешь.
– Верно, – сказал я, – но в этом и состоит вся прелесть. Чем больше люди знают друг о друге, тем больше у них получается недоразумений. И чем ближе они сходятся, тем более чужими становятся. Вот возьми Хассе и его жену: они знают друг о друге все, а отвращения между ними больше, чем между врагами.
Она надела маленький черный ток, примеряя его перед зеркалом.
– Робби, то, что ты говоришь, верно только наполовину.
– Так обстоит дело со всеми истинами, – возразил я. – Дальше полуправд нам идти не дано. На то мы и люди. Зная одни только полуправды, мы и то творим немало глупостей. А уж если бы знали всю правду целиком, то вообще не могли бы жить.
Она сняла ток и отложила его в сторону. Потом повернулась и увидела мой нос.
– Что такое? – испуганно спросила она.
– Ничего страшного. Он только выглядит так. Работал под машиной, и что-то свалилось мне прямо на нос.
Она недоверчиво посмотрела на меня:
– Кто тебя знает, где ты опять был! Ты ведь мне никогда ни о чем не рассказываешь. Я знаю о тебе так же мало, как и ты обо мне.
– Это к лучшему, – сказал я.
Она принесла тазик с водой и полотенце и сделала мне компресс. Потом она еще раз осмотрела мое лицо.
– Похоже на удар. И шея исцарапана. Милый, с тобою, конечно, случилось какое-то приключение.
– Сегодня самое большое приключение для меня еще впереди, – сказал я.
Она изумленно посмотрела на меня:
– Так поздно, Робби? Что ты еще надумал?
– Остаюсь здесь! – сказал я, сбросил компресс и обнял ее. – Я остаюсь на весь вечер здесь, вдвоем с тобой.
XX
Август был теплым и ясным, и в сентябре погода оставалась почти летней. Но в конце месяца начались дожди, над городом непрерывно висели низкие тучи, с крыш капало, задули резкие осенние ветры, и однажды ранним воскресным утром, когда я проснулся и подошел к окну, я увидел, что листва на кладбищенских деревьях пожелтела и появились первые обнаженные ветви.