Мы встаем.
— Где Тьяден? — пыхтит фельдфебель.
Разумеется, никто этого не знает. Глаза Химмельштоса сверкают злобой.
— Вы, конечно, знаете. Только не хотите сказать. Признавайтесь, где он?
Фельдфебель рыскает глазами.
Тьядена нигде не видно. Тогда он пытается взяться за дело с другого конца:
— Через десять минут он должен явиться в канцелярию.
После этого он удаляется. Химмельштос следует в его кильватере.
— У меня предчувствие, что в следующий раз, когда будем рыть окопы, я случайно уроню моток проволоки Химмельштосу на ноги, — говорит Кропп.
— Да и вообще нам с ним будет не скучно, — смеется Мюллер.
Мы осмелились дать отпор какому‑то жалкому почтальону и уже гордимся этим.
Я иду в барак и предупреждаю Тьядена, что ему надо исчезнуть.
Затем мы переходим на другое место и, развалясь на травке, снова начинаем играть в карты. Ведь все, что мы умеем, это играть в карты, сквернословить и воевать. Не очень много для двадцати — слишком много для двадцати лет.
Через полчаса Химмельштос снова наведывается к нам. Никто не обращает на него внимания. Он спрашивает, где Тьяден. Мы пожимаем плечами.
— Вас ведь послали за ним, — настаивает он.
— Что значит «послали»? — спрашивает Кропп.
— Ну, вам приказали...
— Я попросил бы вас выбирать выражения, — говорит Кропп начальственным тоном. — Мы не позволим обращаться к нам не по уставу.
Химмельштос огорошен:
— Кто это обращается к вам не по уставу?