— Я боялась, что он там упадет и разобьется. А кроме того, я боялась прилива.
— Неужели ты подумала, что я брошу собаку, когда ей грозит прилив? Просто я был против твоего лазанья на скалы, а вот теперь ты ворчишь, что устала.
— Я не ворчу. Любой на моем месте устал бы. Вот уж не думала, что ты представишь мне одной карабкаться на скалу. Я ждала, что ты пойдешь за мной.
— Чего ради изводить себя из-за этого дурного пса.
— А ты так говоришь, потому что не можешь придумать ничего другого в свое оправдание.
— Оправдание? Почему я должен оправдываться? Что я сделал?
— Конечно, ты должен извиниться за то, что не пошел со мной в другую бухту…
— А как ты думаешь, почему я не пошел за тобой?
— Ну, я не умею читать чужие мысли. Просто видела, что ты не хочешь идти со мной. Это было видно по твоему лицу.
— А что ты еще прочла на моем лице?
— Я уже сказала, и давай закончим этот разговор. Я устала от него.
— Все женщины говорят так, когда им больше нечего сказать. Ну хорошо, я действительно не хотел идти в ту бухту. И никогда не приближаюсь к этому богом проклятому месту. Если бы у тебя были такие же воспоминания об этом коттедже, как у меня, ты тоже не захотела бы подходить туда. Даже говорить или вспоминать об этом месте. Теперь, надеюсь, ты удовлетворена, и мы действительно прекратим этот разговор. — Он побледнел, глаза его помрачнели, и в них было то же отчаянье, как в дни нашего знакомства.
— Максим, пожалуйста…
— В чем дело? Что ты хочешь?
— Я не могу, чтобы ты так смотрел на меня, мне это слишком больно. Давай забудем весь этот разговор. Пусть опять все идет по-хорошему.
— Нам следовало остаться в Италии и не возвращаться в Мандерли. Каким я был дураком, что вернулся сюда.
Он устремился вперед еще быстрее, и мне пришлось бежать за ним, таща за собой несчастного Джаспера. Наконец мы дошли до поляны с развилкой на тропинке. Это было именно то место, где Джаспер хотел идти налево, когда мы повернули направо. Очевидно, он привык ходить по этой тропинке к коттеджу на берегу.
Мы молча вошли в дом. Максим прошел через холл в библиотеку, не взглянув на меня.
— Подайте мне чай, и поскорее, — сказал он Фритсу, проходя через холл.
Я постараюсь сдержать слезы: Фритс не должен был их видеть. Ведь он тотчас же рассказал бы прислуге: «Миссис де Винтер только что плакала в холле. Очевидно, они плохо ладят друг с другом». Когда он подошел ко мне, чтобы снять дождевик, я отвернулась.