Прощай, молодость

— Не знаю. Как будто ничего. Но она какая-то странная.

— Так сейчас модно, — возразила она.

— Тебя же никогда не волновала мода. А почему ты накрасила губы красной помадой? Это что-то новенькое.

— С чего вдруг эти придирки? Мне нравится красная помада, она мне идет, — обиделась она.

— Кто это сказал?

— О, Ванда и другие тоже.

— Ты полагаешься на их мнение?

Она пожала плечами:

— Дорогой, как с тобой трудно!

— Теперь ты похожа не на себя, а на любую другую девушку, каких полно. Красная помада, странная шляпа. У тебя была индивидуальность. К чему же все портить?

— Ты не понимаешь, Дик, ты привык одеваться как попало. Ты в этом не разбираешься, поэтому не можешь оценить, как я выгляжу.

— Ну, не знаю.

С улицы донесся гудок такси, он несколько раз повторился.

— Они здесь! — спохватилась Хеста. — Мне нужно бежать.

— Что за мерзкий шум! — воскликнул я. — А куда это вы едете на такси?

— Мы обедаем в Париже, Ванда открыла какое-то новое местечко. До свидания, дорогой, пообедай и позаботься о себе.

Я стоял у окна и наблюдал, как она садится в такси. На улице какой-то придурок со шляпой в руке курил сигарету через длинный мундштук. Он взял Хесту под руку и засмеялся ей в лицо. Чертов нахал! Они влезли в такси и уехали. Я вернулся в комнату, поскучневший и раздраженный. Я не понимал, зачем ей нужно куда-то идти с этими дураками. Мне бы хотелось, чтобы она была со мной, счастливая, и болтала о разном. Это чертовски эгоистично с ее стороны! Она испортила все удовольствие от законченной книги.

До Рождества оставалась неделя. Я решил, что подожду до Нового года, а потом поеду в Лондон и найду какого-нибудь издателя, чтобы он прочел мою книгу и, быть может, также высказал свое мнение о пьесе. Но я не очень хорошо представлял, как взяться за это дело. Я могу посылать рукопись в одно издательство за другим, а ее будут возвращать, потому что не прочли как следует. Даже если бы у меня состоялась беседа с главой фирмы, я не был бы уверен, что он прочел книгу лично. Этим издателям, наверное, постоянно надоедают неизвестные авторы, претендующие на их время.

Однако мне хотелось победить благодаря своим собственным достоинствам и была ненавистна мысль спекулировать на имени моего отца. Я не хотел, чтобы мои произведения читали только потому, что я его сын. Все было очень сложно. Не стоит ничего решать, пока я не прибуду в Лондон.

Я спросил Хесту, что мы будем делать в Рождество. Теперь, когда я закончил книгу и больше не работал, мы могли бы, несомненно, как-то его отпраздновать.