— Кир, ты бы не мог избавить меня от той части своего монолога, которая никак не поможет тебе избежать предстоящего похода к Шевцовым. Это ведь совсем не просьба. Но за все твои последние выходки, я готов скостить тебе большую часть накопившихся на твоем счету штрафных баллов, только если ты отправишься на этот вечер, продержишься там хотя бы несколько часов, ни разу за это время не ляпнув ничего лишнего или неуместного перед кем бы то ни было. Особенно перед хозяевами "Зимней Вишни".
— А куннилингус Ариночке там делать по ходу не придется?
— Кир. Я же просил тебя.
— Ты просил меня воздержаться от подобных высказываний на приеме у Шевцовых. А сейчас, прости. Меня просто и банально бомбит. Тем более от мысли, как лихо ты провернул со мной эту партию, зная с самого начала о моем стопроцентном проигрыше. Надеюсь, дополнительных пожеланий-напутствий не последует, или это еще лишь вершина айсберга?
Может оно и хорошо, что у меня появился очень даже обоснованный повод немного вспылить и показательно побеситься. Не скажу, что мне и в самом деле доставляло это некое удовольствие, мол, какое счастье, папенька ничего не знает и ни о чем не догадывается и теперь можно подыграть ему в его же постановке. При любом раскладе, быть с ним в чем-то уверенным никогда нельзя. Да и бомбило меня сейчас далеко не в шутку. Не так сильно, как могло бы, скажем, где-то с две недели назад, но все равно. Когда кто-то пытался распоряжаться моим личным, еще и принадлежащим только мне по праву свободным временем, я мог встать на рога и в позу далеко не на пять минут.
— Зная, что тебя нужно заранее подготавливать к подобному роду мероприятиям, как раз для этого я тебя сюда сейчас и вызывал. — а вот новое выражение лица Стрельникова-старшего мне совершенно не понравилось.
Значит, я угадал. Известие о предстоящем походе к Шевцовым оказалось лишь щадящей прелюдией перед главным блюдом-сюрпризом от шеф-повара.
— Надеюсь… Ты не заставишь меня подготовить благодарственную речь от имени нашей звездной семейки, которую я буду обязан произнести перед всеми гостями "Зимней Вишни"?
— Конечно, нет, — коронная усмешка-выдох от моего совершенно спокойного папеньки желанного облегчения не принесла, скорее, с точностью наоборот. — До такой потери здравого рассудка я бы точно никогда не дошел. Просто хотел узнать твои настроения касательно Алины, которую ты так жаждал от меня заполучить в качестве щедрого подарка еще неделю назад в этом самом кабинете.
— Алины?.. — в этот раз меня приложило уже посущественней, практически до физического помутнения в глазах, в голове и болевой асфиксии в горле. Сердце, наверное, точно успело за это время набить себе внушительную гематому с такими-то бешенными попытками протаранить мне грудную клетку буквально. Как я при этом не покачнулся и не схватился руками в условным рефлексе за ближайшую мебель? — буду об этом гадать явно еще очень долго.
— Да, той девочки из агентства по эскорт-услугам. — как же отцу было легко произносить все эти жуткие слова, якобы ничего для него не значащие и без какого-либо дурного умысла касательно нашего обсуждения. И как я ему сейчас завидовал, постепенно возвращаясь и зрением, и слухом, и относительно здравым разумом в пределы окружающего нас кабинета.
— А при чем здесь… она и Шевцовы? — увы, но мой голос выдал меня куда быстрее, чем мое ложно "спокойное" внешнее состояние. Его-таки сорвало до сдавленного хрипа и легкой дрожи.
— При том, что она эскортница, и ее основная работа — сопровождать своих клиентов на мероприятиях подобных предстоящему вечеру в "Зимней Вишне". А, поскольку, твоей матери не будет в это время ни в городе, ни в стране, то я не смогу появиться у Шевцовых в гордом одиночестве без собственной пары. Увы, но мой статус мне такое не позволяет.
— Ты… собираешься… — все-таки мне пришлось сглотнуть, потому что говорить с режущим в глотке "стеклом" довольно проблематично, — прийти туда вместе с… Алиной?
Я точно сказал "Алиной"? Не Стрекозой? Хотя… какая теперь разница? Если я сейчас и сорвусь, то кто меня сможет от этого остановить?
ГЛАВА двадцать пятая
Не заметить, как отец перевел свой невозмутимый взгляд на мою руку, я, естественно, не смог, поскольку сам превратился в один сплошной оголенный нерв, улавливая, подмечая и вбирая собственной кожей любое изменение в окружающем воздухе и в сидящем передо мной человеке. А витающие вокруг высоковольтные разряды ментального напряжения так и подавно.
Мне не нужно было следить за взглядом Стрельникова-старшего. Я прекрасно знал куда и почему он смотрит. Потому что моя правая ладонь самопроизвольно сжалась в дрожащий кулак.
Так что да, Кирюшенька, ты только что выдал себя с потрохами, проштрафившись по полной. Тебя вывели на чистую воду с таким изысканным изяществом, что даже ты не успел понять и опомниться, когда и как вдруг очутился в коленно-локтевой позе, старательно выпячивая свой зад навстречу дрючащей тебя сучке-судьбе. Удовольствия, само собой, никакого, а вот ощущения, будто меня только что облили из брандспойта отборными нечистотами, — просто непередаваемо сказочные.
— Это какая-то шутка или очередная проверка на вшивость?