– А третьего варианта нет? Меня не устраивают эти два, – заявляю абсолютно серьезно.
– Я о нем не слышал…
Между нами повисает молчание длиной в несколько минут. В нем рождаются тепло и поддержка. В тишине темного номера и в дыхании двух подростков, которые думают каждый о своем или об одном и том же, но не решаются сказать.
– Почему я? – задаю вопрос с боязливым трепетом в груди. – Почему ты стал общаться только со мной? Ты мог бы тусить со всеми, как и было в первую неделю.
Артем опускает голову, зарываясь пальцами в светлые волосы, а после смотрит на меня с душераздирающей печальной улыбкой.
– Потому что ты нравишься мне. Не только как подруга или человек.
Делю пополам неловкость от признания, забирая себе часть. Температура тела повышается, мысли ударяются в хаос.
– И ты говоришь мне об этом сейчас? – тихо спрашиваю я. – В последний день?
– Если бы ты не спросила, я бы не сказал вообще.
Передо мной сидит симпатичный парень. Смущенный, но твердый в своих словах. И он нравится мне, понравился с первой минуты, а после близкого знакомства еще больше. Но что это за симпатия, я так и не могу определить. Дружеская граница, которую я сама провела, мешает, но за ней так комфортно. Так что делать теперь? Завтра мы разъедемся по разным городам. Может, пообщаемся месяц или два, а потом все закончится. Растает, как вчерашний снег.
Тема сокращает расстояние между нашими лицами. Страх заставляет судорожно сглотнуть и напрячься всем телом. Его нос касается моего, теплое дыхание ударяет в губы. Сердце колотится так сильно, что закладывает уши.
– Я… – произношу, опуская подбородок в желании спрятаться.
– Поэтому я и не хотел говорить, – шепчет Артем, отстраняясь. – Всем больно получать отказы. Не важно, парень ты или девушка.
– Прости.
– Брось, рыжая, – усмехается Тема, но я все еще ощущаю холод рукоятки ножа в руке. – Я с самого начала знал, что так будет.
– Тогда зачем ты?..
– Решил рискнуть. Последний день ведь.
– Последний день… – повторяю, словно эхо.
– Так, все! Мы идем веселиться! – бодро вскрикивает Артем и поднимается на ноги, стряхивая с себя печаль. – Мы, рыжая! Ты тоже идешь.
– Я не очень хочу…