Но он уходит, так и не заглянув. Медленно выдыхаю, опустошая легкие. Не могу словить собственные чувства, они будто чужие. Я всегда хотела, чтобы меня оставили в покое. Чтобы не трогали и не говорили, а теперь наоборот. Это нормально? Я не знаю… Не знаю…
Подождав для верности еще пару минут, выбираюсь из комнаты и крадусь в ванную. В этом нет особого смысла, но почему-то не хочется обозначать свое присутствие.
Закрываю дверь на замок и снимаю одежду. Теплая вода расслабляет. Приходится повозиться, чтобы смыть муку с волос и очистить ногти от грязи, но я только рада времени, которое посвящаю себе и своему телу. Сейчас я могу рассмотреть его полностью. Познакомиться с родинками на бедрах, погладить шрамы, полученные в борьбе за свободу.
И вроде бы все изменилось. Меня никто не держит силой, но и уйти я не могу. Самого главного я так и не получила и не знаю, возможно ли это. Я все еще дергаюсь и подскакиваю на месте от резких звуков, оценивая уровень опасности. Меня можно было забрать из пансиона, но получится ли вытащить пансион из меня? Иногда кажется, что да, а иногда…
Подставляю лицо под тугие струи, провожу руками по шее и груди. Почему это так приятно? Почему раньше я такого не чувствовала? Из-за взглядов, что всегда наблюдали? Из-за тихих всхлипов девочек, которые думали, что вода скроет их слезы?
Выхожу из душа и обтираюсь мягким полотенцем. Сжимаю пушистую ткань в руке, и в глазах появляются слезы. Неужели кто-то жил так всегда? С самого детства. Горячая вода, чистая одежда, уютный дом, мягкая мебель… Почему им всегда мало? Почему в них столько жестокости и равнодушия?
Надеваю пижаму, которую купила для меня Холли. Это трудно назвать одеждой: короткие шорты с разрезами по бокам и майка на тонких бретелях из лент, завязанных бантами. Скользкая прохладная ткань молочного цвета едва ли ощущается. Смотрю на себя в зеркало, и с ресниц срывается еще пара слезинок.
Кожа после душа не такая бледная, на щеках проглядывает румянец, и все равно… Глаза выдают. Может быть кто-то и не заметил бы, но я вижу, как глупо выгляжу в этих наверняка дорогих тряпках. Вспоминаю о девочках в пансионе. Как они там? Как я могу спокойно жить и радоваться, что со мной еще ничего не случилось, если знаю, что они засыпают и просыпаются в страхе? Что их могут продать в любой момент, кому-нибудь вроде отца Джейка.
Эта мысль бьет током, холод бежит по плечам. Что я могу сделать?! Как это изменить?! Размышления сводят с ума. Беспомощность и бессилие режут по живому.
Отворачиваюсь от своего отражения, сердце в панике бьется в груди. Ночь будет бессонной, мысли не позволят укрыться в спасительной темноте. Вспоминаю о полках с книгами в гостиной. Думаю, Дэниел не будет против, если я возьму парочку. Хоть на несколько часов вырваться в другую реальность. Убежать из этой, ненавистной и ломающей судьбы. Там меня точно никто не поймает.
Босыми ногами спускаюсь по холодным ступенькам. Свет не горит. Двигаюсь медленно, позволяя глазам привыкнуть к темноте. Добираюсь до стеллажа и вожу пальцем по корешкам. Нет ни названий, ни авторов.
— Любовные романы на верхней полке.
Резко оборачиваюсь, выпуская книгу из рук. Прикладываю ладонь к груди, успокаивая взволнованное сердце. Дэниел сидит на диване с бокалом в руке и смотрит на меня, склонив голову:
— Извини. Не хотел тебя напугать. Думаю, девочке твоего возраста понравятся романы. Они на полке выше.
— Почему у книг такие пустые обложки?
— Потому что сейчас это элемент декора. Никто их не читает.
— А что же тогда читают?
— Модные журналы, интернет-статьи и прочее дерьмо.
— А что читаешь ты?
ebooksa