Старуха

– Нет конечно. Но ты мне по части металлов помогаешь в резинохимии, а я тебе в части получения посуды для твоих металлических занятий помогаю. Комсомольцы же должны помогать друг другу!

– Ну… да. Я просто не знаю сколько все это времени займет…

– Саша, я пионервожатой работала.

– Это ты к чему?

– Это к тому, что если пионервожатый что-то делать сам не хочет, а делать это все равно нужно, просто говорит своим пионерам что он придумал для них новое развлечение, и ему удалось – причем с огромным трудом – получить разрешение пионерам этих заняться. Ты не будешь сама сто тысяч опытов проводить, а будешь следить за пионерами… то есть за юными комсомольцами-химиками, которые все для тебя сделают. Следить, конечно, все же придется – но зато ты получишь все нужное для тебя оборудование, причем очень быстро. Как ни крути, а сотня юных химиков любую работу сделают быстрее даже десятка опытных профессоров – если за ними следить, конечно, и в нужную сторону направлять. Куда направлять – я тебе напишу. А ты пока займись поисками титановых белил…

Больше всего Веру в этом времени раздражало то, что средства коммуникации были отвратительными. К строящемуся заводу – по приказу Куйбышева – протянули телефонную линию от станции (там и тянуть-то было чуть больше километра), но разговаривать по телефону можно были лишь обладая спокойствием, более уместным для каких-нибудь буддийских монахов. А просто поговорить – тут для того, чтобы встретиться с тем же Дорохеевым, только на дорогу в один конец нужно было почти два часа потратить. Правда был один (не очень общественно одобряемый) вариант решения этой проблемы: автомобиль. Нэпманы уже начали себе активно автомобили из-за границы выписывать, и разные автомобили (причем не пресловутые «Антилопы Гну», а вполне себе современные Мерседесы, Роллс-Ройсы и Испано-Сюизы) побежали по московским улицам – но они в народе рассматривались как символы «буржуазного разврата», да и стоили отнюдь не три копейки. Поэтому пока что лучшее, что могла себе позволить Вера, был простой велосипед – но позволить-то она его могла, однако не позволила. Прежде всего потому, что была абсолютно уверена: велосипед у нее сопрут не позднее чем через пару дней.

Но проблему решать требовалось, и решать срочно: близилось лето, нужно будет запускать каучуковое производство – а вот запустить его без личного со стороны Веры контроля казалось делом совершенно безнадежным. Ведь даже «правильно» поместить катализатор в «бутановый реактор» рабочие без ее помощи не сумели, хотя казалось, что просто засыпать пару ведер блестящих песчинок в вертикально стоящую трубу не особо и сложно.

А Николаю Дмитриевичу она по этому поводу рассказала «печальную историю», из-за которой пуск линии задержался больше чем на неделю:

– Там же нужно просто катализатор в трубу засыпать, так как реакция идет практически в кипящем слое… ничего там не кипит, это просто я так его называю, так как песок, снизу которого воздух качается, выглядит похожим на кипящую воду в самоваре. Впрочем, когда труба закрыта, этого никто и не видит, не в этом дело. Реакция-то экзотермическая, чтобы газ в трубе не перегревался нужно его охлаждать, поэтому там внутри еще пять маленьких труб вставлено – а эти бараны песок насыпали и в реактор, и в охлаждающие колонны.

– Ну и высыпали бы.

– Ну и высыпали. Но для этого трехтонную трубу пришлось поднять и перевернуть, а потом еще все продуть чтобы в воздушных каналах песок не застрял. И снова трубу на место поставить – а это дело не быстрое.

– Вера, я тут подумал… вот вы… вот мы будем газ светильный снизу качать, под давлением в восемнадцать атмосфер. Песок, как вы выразились, в трубе «кипеть» будет, что есть… он же стальную труду как наждаком скрести будет! И сколько часов этот реактор продержится?

– Если песок кипеть будет, то почти нисколько. Поэтому сверху мы на этот песок и поставили уже спеченный блок катализатора – его как раз сейчас Саша Новоселова испечь старается, а снизу напихали мочалку из кобальтовой проволоки. Кобальт потихоньку все же разъедаться будет: там же угарный газ пойдет, а затем так же потихоньку получившийся октокарбонил обратно разложится в газ и металлический кобальт – и через год там вообще монолит получится, металлом скрепленный. Но на самом деле это паршиво: как раз где-то через год катализатор закоксуется – его из трубы реактора уже кувалдами выколачивать придется. Завод на пару месяцев встанет…

– А выжечь углерод? Я уже этот способ опробовал, получается неплохо.

– Выжигать-то в кислороде нужно, и там весь кобальт окислится и в трубу вылетит. Но для опытного завода все это на самом деле не страшно, просто для настоящего, промышленного производства… Нам нужно будет выстроить отдельный завод для выпуска именно катализаторов для промышленных установок, причем не только для бутановых или каучуковых, а для очень много чего еще. Мы с вами это уже поняли, а вот объяснить это тому же Куйбышеву лично я не берусь. Пока не берусь, а вот когда наш опытный завод встанет на очистку колонны, он первый, как в задницу ужаленный, вскочит и завод такой лично строить побежит!

– Интересно вы рассуждаете… Старуха, как есть Старуха.

– Какая уж есть. Я вот думаю: если я себе мотоцикл через университет куплю чтобы на стройку ездить, меня сразу в тюрьму за растрату посадят или подождут пока завод не заработает?

– А вы умеете управлять мотоциклом?

– Да чего там уметь-то!

– Да уж, молодость… все вам, молодым, просто.