– Вкусный… а он теперь в магазинах продаваться будет? Дорого?
– Терпимо. Про этот год не знаю, там заводик-то крошечный – но точно знаю, что в следующем году на Кавказе таких заводов понаставят немало. Но ты без сока и сейчас не останешься: я отдельно закупила у тамошних крестьян пару возов винограда, мне на заводе сок из него отдельно по бутылках разлили… в общем, обещали пару раз в месяц по паре ящиков с бутылками присылать мне. Будем их на троих распивать!
– Лене, наверное, тоже понравится… только ты себя не обделяй!
– Не обделю. Если кто спросит, то я сейчас в стекляшку иду, ну а потом на занятия…
Когда Вера зашла в стекольную мастерскую химического отделения, ее встретил радостный голос тамошнего мастера:
– Верунчик вернулся! Вера, я тебе обещанный сокслект на два колена давно уже сделал, а тебя все нет и нет… я два сокслета сделал. Сама заберешь или мне куда-то принести? Да, Любаша моя тебе за юбку подаренную отдельно спасибо велела передать, она в ней все лето щеголяла – юбка-то почти новая была!
– Василич, спасибо, только деньги-то я за один принесла… в понедельник за второй отдам, с этим словами Вера протянула мастеру пятерку. Вообще-то «стеклянных дел мастер» за работу в мастерской от университета зарплату получал – но, во-первых заказы он должен был исполнять только поступающие от преподавателей, в письменном виде и за подписью кого-то из профессоров. А во-вторых, преподаватели и за такие заказы тоже ему доплачивали. Василий Васильевич был очень хорошим мастером, практически что угодно мог из стекла изготовить – и «в царские времена» получал оклад жалования в полтораста рублей. Но деньги сотрудники кафедр ему платили не только в надежде удержать мастера в университете, сейчас столько почти нигде давно уже не платили, даже профессора получали меньше…
Вера «в прошлой жизни» Василича не знала, но слышала о нем от коллег по работе, которые в разные годы в университете учились, и слышала ото всех примерно одно и то же: стекольщик один содержал пятерых малолетних детей – а зарплаты в такой семье даже на еду не хватит. А еще он – в возрасте уже пятидесяти пяти лет от роду – чуть ли не первым в университете записался в ополчение, а с войны вернулся в сорок шестом, отставным старшиной с тремя орденами и кучей медалей на гимнастерке – и с одной рукой. Еще с год проработал – уже завхозом на химфаке, и тихо ушел: раны военные дали о себе знать…
Так что Вера не просто «следовала традиции», а отдавала дань уважения настоящему человеку – который, тут же скорчив обиженную физиономию, заявил:
– Верунчик, мы договаривались о пятерке, а не а количестве сокслетов. Так что мы в расчете.
– Не совсем, я с новым заказом пришла, вот…
– Бутылка? Молочная? Тебе нужна такая же, но из химстекла?
– Не совсем. То есть не совсем такая же и совсем уж не из химстекла. Мне надо на этой бутылке сделать резьбу на горлышке, и форму горлышка чуток поменять. Я тут эскиз набросала…
– Дай-ка посмотреть… а резьба тебе какая нужна будет? Дюймовая или метрическая, опорная или проходная? Шлифованная или полировать нужно? И вообще… это у тебя что тут написано, что-то я не пойму…
– Что непонятно? Печатными же буквами специально писала…
– Буквы-то я разбираю, и слова тоже… но тут же чушь какая-то: четырезаходная резьба с синусоидальным профилем. Такого инструмента, чтобы резьбу эту нарезать, в природе нет!
– А мне и не надо нарезать, мне нужна прессованная в стекле резьба. Как будто бутылку с такой резьбой на бутылочном заводе изготовили.
– Вер, я такую сделать не смогу. То есть я знаю, как такую сделать можно… но тут оснастка требуется которой у меня нет.
– А где такую заказать, знаешь? Только чтобы быстро, мне бутылка через месяц нужна будет.
– Да знаю, но… она же рублей в полтораста встанет, а то и дороже, а университет на нее денег точно не даст.
ebooksa