О чём именно ефрейтор сейчас думал, он, конечно, не сказал. Лишь вежливо отказался от чая, слегка оттеснил профессора и снова двинулся за мной. Такого парня вряд ли можно было сбить с толку.
Но тут на лестницу выскочила Эсфирь.
— А-а-алекс!
Она кинулась по ступеням вниз и повисла на моей шее.
— Ты живой! Второй раз живой! Это невероятно! Осколки будущего ничего мне не сказали, как бы я ни спрашивала! Я чуть с ума не сошла! По всем каналам про тебя говорили! А на площадь нас не пустили даже близко! А ведь профессор так хотел…
Троекуров прокашлялся, перебивая откровения Эсфирь.
Потом он вдруг застонал и приложил ладонь к правой щеке.
— Ну что за напасть сегодня… зуб ноет, просто ужас…
— Вы едите слишком много мятного драже, дедушка, — тут же нашёл объяснение наш «доморощенный сыщик» Семён.
Профессор тяжко вздохнул и покосился на Эсфирь, а та схватила меня за руку и уже собралась отправиться со мной наверх, но ефрейтор попросил не общаться ни с кем наедине до официальных заявлений. Вообще ни с кем, даже с десятилетней сестрой.
Я еле отлепил от себя Эсфирь, но она всё же успела спросить шёпотом:
— Сбылось моё пророчество про послезавтра? Сбылось же?
— Никаких вопросов до официальных заявлений! — опять строго произнёс ефрейтор.
Эсфирь тут же надула губы.
— Даже про всякие пустяки, вроде пророчества, нельзя спрашивать?
— Никаких вопросов!
— Всё, иди, — с улыбкой сказал я девчонке. — И забери свою бусину, я её чуть не потерял.
Я сунул белую горошину в маленькую ладонь Эсфирь и накрыл своей ладонью. По моему движению она сразу поняла, что это что-то ценное.
Надо отдать должное, Эсфирь не растерялась и сделала вид, что это действительно её бусина.
— Ой, моя кругляшка! Ты нашёл её! — заулыбалась она. — Ты такой замечательный!