Ошибка Пустыни

22
18
20
22
24
26
28
30

Рикиша пискнула, зажмурила глаза и закрыла уши.

Лала хотела отвести руку, но Ушаш держал крепко и смотрел ей в глаза. Тогда Лала разжала пальцы и кинжал звякнул о каменный пол, а она истошно заорала:

– Будь ты проклят! Ненавижу, ненавижу вас всех!

Она билась, как птица в силке, но Ушаш так и не выпустил ее руку, пока она не сникла и не разрыдалась горькими, но уже не злыми слезами.

Рикиша подползла к матери, так и лежавшей на полу, и крепко обхватила ее тонкими ручками. А потом проскользнула змейкой в дверь, но тут же вернулась. Она подошла к Ушашу и рыдающей Лале и с опаской протянула кувшин.

– Сестрица, это самый вкусный сок симиора, от него любая печаль проходит. Выпей!

Лала на миг затихла, вслушиваясь в речи девочки, но потом вообще завыла в голос. Ушаш принял кувшин одной рукой и сделал знак, чтобы Рикиша увела мать из комнаты. Лала этого даже не заметила. Она захлебывалась слезами, задыхалась и тряслась, словно многолетняя боль и ненависть никак не могут найти дорогу прочь из ее сердца. Ушаш поставил кувшин на стол и крепко обнял ее. Она несколько раз дернулась и затихла, заливая слезами его грудь. Но это были уже последние слезы.

– Он знал! Он не мог не почувствовать, что это я! Почему не сказал мне? – шмыгая носом, спросила Лала.

Ушаш пожал плечами.

– Значит, так было нужно. Думаю, он очень гордился тобой.

* * *

Когда Рикиша опасливо заглянула в дверь, Лала и Ушаш сидели плечом к плечу на полу и по очереди пили сок симиора.

– Вкусный? – спросила девочка.

– Очень, – устало улыбнулась Лала и сама удивилась, откуда взялись силы на эту улыбку.

– Ты останешься жить с нами?

– Нет.

– Вернешься в Шулай?

– Нет.

– А куда?

– Сначала соберу много цветов для твоей тети, а потом уплыву за море. И пришлю тебе красивое платье и заморские сладости.

– О-ох… – восторженно протянула Рикиша, потом уточнила: – И он с тобой пойдет?