Черная невеста

– Я не настаиваю.

Он замолчал. Флоренс тоже не знала, что сказать, поэтому их общее молчание было неловким. Согласно правилам этикета и наставлениям старших, следовало в таком случае обсудить погоду или найти способ сделать собеседнику не слишком личный комплимент. Ну, или извиниться и уйти, сославшись на дела или головную боль. Но Флоренс очень не хотела оставаться одна сейчас. Как и обсуждать свое будущее.

– Я бы хотела побывать в Грей-Стоуне, – призналась она.

– Это несложно устроить. – Мистер Макаллан, кажется, только и ждал, чтобы она что-то сказала. – В Грей-Стоуне живет моя двоюродная тетка… Еще там есть, и вам, Флоренс, это может понравиться, курсы старшей школы для женщин. Посещать их можно с разрешения мужа или опекуна, но вам, вдове с хорошим достатком, никакой опекун не нужен. Не на этих землях, по крайней мере…

Флоренс замерла и выпрямила спину. Что-то не сходилось.

Ронан все время говорил так, словно не было кое-чего еще. Важного. Того, что позволило ей быть здесь, – вернее хваленого эйдинского гостеприимства и милосердия Макаллана-старшего.

– Вы путаете, мистер Макаллан. – Она говорила осторожно, но с каждым словом все более четко. – Если я правильно помню, а на память я, хвала святым и преподобным, в последнее время не жалуюсь, в середине месяца ночью в месте под названием Грин-Лоу вы взяли меня в жены перед лицом небес и в присутствии брата Райана. И пока ни вы, ни я, ни смерть кого-то из нас, ни внешние обстоятельства не расторгли этот брак, разрешение на который, опять же, если я правильно помню, выдал Его Высочество принц-регент.

Ронан ответил не сразу. Он удивленно посмотрел сначала на нее, потом в сторону – туда, где на одном из портретов его предок опирался на огромный, почти ему по грудь, клинок. Этот меч висел рядом с другим оружием на стене возле камина, и лорд Макаллан в один из вечеров рассказывал, как дед запрещал малышу Алеку к нему прикасаться – боялся, что поранится.

Ронан вздохнул. То ли печально, то ли устало.

– Напомню вам, миледи, что это было сделано с одной лишь целью – чтобы у вас в случае притязаний со стороны недоброжелателя, – он выделил последнее слово, – был законный опекун, готовый защищать ваши интересы, а не продавливать за ваш счет собственные. Я хозяин своему слову и не буду держать вас. Наш брак – фикция, любой судья признает его недействительным.

Он сказал это совершенно спокойно, как если бы рассказывал ей, к примеру, о способах удить рыбу в местных озерах, холодных и глубоких, или объяснял, как по лишайникам на стенах определять стороны света.

Флоренс показалось, что ее ударили в грудь, вышибли из легких весь воздух, а с ним тепло и то чувство уюта, которое владело ею меньше четверти часа назад. Ронан не сказал ничего дурного, наоборот, подтвердил, что их договоренность в силе. В его голосе не сквозило равнодушия или ехидства, он был, как всегда, спокоен и добр, но Флоренс почему-то ощущала это как ссадину, оставленную на душе.

– Да, мистер Макаллан, – упавшим голосом сказала она. – Я помню это. Просто…

– Просто боялись, что я обманул вас? – Он приподнял бровь, отчего на лице его мелькнула незнакомая хитринка.

– Простите.

Она покраснела и отвела взгляд.

– Ваше недоверие меня не обидело, я на вашем месте тоже не доверял бы никому. Позволите? – Он протянул руку, его ладонь зависла над ладонью Флоренс, судорожно сжимающей краешек перил.

Она кивнула, не понимая, о чем он просит, и пальцы Ронана осторожно коснулись ее пальцев. Кожа была теплой, почти горячей, а прикосновение уверенным, словно он пытался поделиться с ней чем-то, силой ли, теплом ли, собственным ли спокойствием.

Флоренс вздрогнула. Он убрал руку и коротко, кривовато улыбнулся.

– Возможно, мне придется уехать через несколько дней, – сказал он. – Оставлю на вас отца, Ричарда Третьего и всех прочих обитателей этого места. Справитесь, Флоренс? Справитесь, я в вас верю.