Может, ошибаюсь, но хотел он что-то еще добавить, только передумал. Потом, мгновение спустя, вновь решился и вновь передумал. Я с двояким чувством страха и любопытства следила за этой борьбой. В конце концов, победила отвага.
— Не очень хотела говорить, что с нами едешь.
Вообще, полагаю, в задумке это был вопрос, но прозвучало скорее утвердительно, чем вопросительно. Я как можно незаметнее глубоко вздохнула, сердце от волнения перешло на учащенный ритм. А теперь, дамы и господа, трюк не для слабонервных. Шагаем по лезвию над пропастью.
— Я думала, ты, наверное, не захочешь, чтоб я говорила.
Кажется, короткая фраза, простая, немного нелепая. Верно?
Неверно. За пару секунд я в уме перебрала больше двадцати иных вариантов ответов, пока не пришла к этому смягченному нападению. Оправдание не примет, в правдивом объяснении заподозрит ложь, на более жесткое нападение точно обидится. Нужно было так составить, чтоб и усредняло все пункты, и коротко было. Все нюансы, все оттенки учесть.
Прошла или сорвалась — ждать долго не придется.
Свет озадаченно нахмурился, потом волосы на затылке своем потрепал, обогнал вереницу дальнобойщиков и лишь после этого заговорил:
— С чего ты решила, что не захочу?
Прошла. Вот они: досада на мою глупость, легкая злость на всю ситуацию в целом, раздражение от необходимости обсуждать нашу нестыковку.
— Не знаю, — я беспомощно пожала плечами.
Конечно, знаю. Такие мужчины, как ты, хороший мальчик, — ветер. Разве можно поймать ветер? Любая попытка обернется заведомой неудачей. Только его и видели. Так могла ли я совершить такую ошибку, представляя тебя матери совсем в ином качестве, нежели пасынок? Нет. Ветер приходит сам и остается сам.
Жаль, правду сказать пока не могу.
Свет свирепо посопел, побарабанил пальцами по рулю и тихо пробубнил:
— Нет, я хотел.
Я удержалась от улыбки. Честно говоря, еще бы и поцеловала с удовольствием, не только улыбнулась, уж больно он очаровательно беспомощно выглядел со своей новообразовавшейся обидой. Женщина, которой он доверился, считала его хуже, чем он есть на самом деле — печаль-беда. Он серьезно к ней, а она, видите ли, подозревала, что не совсем.
Я в очередной раз оглянулась на Тёма, отмечая для себя его поведение. Парень почти час провел в молчании за созерцанием вида за окном. На обычных детей его возраста мало похоже, но для Тёма, видимо, все шло в рамках нормы. Эти самые рамки мне и хотелось себе заметить.
Что папа, что сын… Ох, чувствую, достанется опрометчивой Вере по первое число. Мало мне в жизни адреналина-то было, надо побольше!
Первую остановку мы сделали в древней Кореле, ныне Приозерске. Для начала поели, а потом за город взялись. Они, мои спутники, здесь были не в первый раз и даже не во второй, а потому у Веры было целых два гида. Тот, что постарше, увлеченно жестикулировал и уводил в дебри отечественной истории с периодической привязкой описываемых событий к конкретной местности. Младший тоже жестикулировал и тоже уводил, но молча, за руку. В общем, под влиянием обоих Вера выглядела для окружающих эксцентричной тетей: поддерживая мудреную дискуссию о вариациях происхождения первого русского князя, она лезла на гусеницу танка. Тёмыч не тот мужчина, которому можно отказать, его папа тем более.
«В 879 году «умре Рюрикъ въ Кореле въ воине, тамо положен бысть в городе Кореле».