Я снова кивнула, чем спровоцировала появление на свет потерянного мальчика. Он рассеянно потрепал себе волосы на затылке, покрутил чашку с чаем вокруг оси, а под конец решился показать мне свои синие глаза. И в них я без труда различила упрек.
— Не злишься? — почти шепотом задала я вопрос.
Конечно, никаких пагубных намерений с моей стороны не было. Но разве это имеет значение, когда речь идет о ребенке? Какие у меня права на Артёма? Никаких!
Свет отрицательно покачал головой и сел на соседний стул, придвинув его ко мне как можно ближе:
— Да на что. — Он опять потрепал пятерней волосы. — Я же сам разрешил.
Наверное, если бы я столько лет подряд не наблюдала, как взрослеют дети, если бы не общалась с ними, если бы не привязывалась ко многим, то просто не поняла бы эмоций Света. С одной стороны, он действительно не злился и осознанно дал мне право маневра, с другой, он не привык доверять и не обороняться. Как итог, он просто не знал, как реагировать на произошедшее.
— Через пару ночей, если не случится ничего, надо будет, наверное, кувшин убрать. Да?
Лучше думай об этом.
— Я сам, — выдал себя Свет и тут же попытался исправиться. — В смысле, с тобой его подожду.
Я кивнула.
Потом мы помолчали. Долго помолчали.
Он думал о чем-то своем, наболевшем. Это без труда читалось по его сведенным на переносице бровям, морщинкам на лбу и плотно сжатым губам. Ну, а я на всем этом суровом великолепии ловила малейшие изменения в попытке проанализировать, что же там наболело.
— Ты переедешь сюда? — вдруг повернулся ко мне Свет и прямо взглянул в глаза.
Я чего угодно ожидала, но точно не такого вопроса. Вместо слов у меня вышло многозначительное молчание, и ответный взгляд, в котором, по моим догадкам, не читалось ни единой здравой мысли. И было от чего!
Разговор такой неплохо как-то издалека начинать. Идеально начать с признания в любви, которое я, к слову, пока еще не слышала, затем плавно перейти к фразе «видеть тебя ежесекундно» и лишь затем предлагать половину своего шкафа. Вера, конечно, женщина шикарная и всепонимающая, но не настолько же всепонимающая!
Свет занервничал. Он зубы сжал, хотя взгляда не отвел, продолжая ждать ответ.
Я открыла рот, честно стараясь сымпровизировать, но у писательницы даже междометий произнести не получилось.
Чем дольше я колебалась, тем сильнее Свет напоминал каменное изваяние. В какой-то момент стало казаться, что в его теле напряжены все мышцы. Шевелиться тоже перестал, только упрямо смотрел мне в глаза. И я готова была поклясться, что он все понимает. Он знал, отчего я молчу. Знал, как именно стоило задать вопрос. Но из-за какого-то детского бессмысленного упрямства поступал ровно наоборот. И сам же страдал, осознавая, насколько мала вероятность положительного ответа. А в том, что он хотел положительный ответ, я не сомневалась.
Эх, Вера — шикарная, всепонимающая дура!
— Хорошо.