Ты обернулась чуть ли не сразу, ещё до того, как я успел разомкнуть губы и выдать свой собственный “спич”. А за мгновение до этого, твоё лицо в отражение претерпело резкую метаморфозу. Счастливая и, действительно, ангельская улыбка, от которой даже у бездушного дьявола перехватит дух, моментально сошла на нет, а светящиеся искренней радостью глаза тут же заволокло тусклой тенью панического испуга. Вот только всё это произошло с тобой именно тогда, когда твой взгляд зацепился в зеркале за мой…
Ангел? Белая невеста? Сошедший из льющегося в окна гостиной солнечного света призрак или… Мой персональный предвестник неминуемого фатума?
Я даже не сразу разглядел само платье. Оно явно было вторичным, хотя и придавало твоему образу нечто сверхъестественное и ирреальное. Рельефное кружево цвета слоновой кости со вставками из воздушной оргазны, оплетало твой точёный стан плотным корсажем и более свободной, расклешённой книзу юбкой, создавая ложный эффект второй “кожи” или атласной чешуи. Ещё пара секунд, и ты точно расправишь свои пока ещё невидимые крылья за своей напряжённой спиной, чтобы метнутся в паническом бегстве через ближайшее окно или в недоступный для простых смертных портал в параллельное измерение.
– Крис?.. Что ты тут… делаешь?
Я едва от облегчения не выдохнул. Вернее, всё-таки выдохнул, правда, беззвучным смешком.
Никаких грёбаных ангельских крыльев. И твой плохо скрытый на лице и в глазах испуг, наверное, этим и усиливается. Пониманием того факта, что тебе некуда бежать. Твой яркий, залитый солнечным светом райский мирок начал ощутимо тускнеть и наливаться чёрными, безобразными пятнами-тенями, исходящими от каждого проделанного мною в твою сторону чётко выверенного шага. Нет, конечно же не буквально. По крайней мере, не для непосвящённых в наши маленькие тайны ненужных свидетелей.
– Что я делаю в доме своих родителей? В доме, где родился и вырос и… В который тоже собираюсь привести свою будущую супругу? Странный вопрос, Марго. Ты не находишь?
И опять, кто мне объяснит, за каким хером я решил упомянуть всуе о своей собственной пассии? Моя извечная привычка отвечать более сильным ударом на собственную боль?
А мне что и вправду было больно? Вроде я испытываю самое обыкновенное чувство бешенства. Возможно, из-за полного бессилия. Оттого, что не могу ничего сейчас сделать, кроме как опуститься до самых примитивных подлянок на грани школьных пакостей с прочими некрасивыми шалостями. Хотя, что мне стоило не заходить сюда до этого вообще? Просто дойти до своих комнат и всё!
Скорей всего, кто-то другой на моём месте так бы и поступил. Отвернулся бы, сделал бы вид, что происходящее в этой части мира его не касается, и уполз бы в свою тёмную нору побеждённым, зализывающим раны жалким слизнем.
Но в том-то и проблема. Причём, не моя лично, а тех, кто прекрасно со мной знаком, и всё равно с завидным упрямством лезет на рожон.
– Прости, если мой вопрос вызвал у тебя подобный ассоциативный ряд ответов, но… Я имела в виду эти комнаты. Твои, вроде как, находятся в совершенно другой части дома.
Невинный ангел с огромными глазищами неземного сапфирового цвета? Для других, как и для Кэвина, возможно, и да. Но только не для меня. Хотя это и была твоя отчаянная попытка “сбежать”, вернее, отбиться от меня. Не подпустить. Выставить защитные барьеры до того, как я до тебя дойду и совершу заключительный летальный удар.
Так что, да. Я не сдержался и жёстко осклабился в ответ. Разве что не поаплодировал тебе за находчивость. Что ни говори, но чувству врождённого камикадзе тебе не занимать.
Я даже ещё раз демонстративно огляделся по сторонам, проверяя, кто ещё находился с нами в этой милой гостиной.
Естественно, никакого Кэвина здесь я не обнаружил. Более того, я даже был уверен на все сто, что его не было и в самом имении. До выходных ещё далеко. Скорее, торчит в своём финансовом отделе нашей “скромной” (точнее, одной из оных) семейной компании, как очень ответственный и послушный сыночек, изображая бурную деятельность и тем самым пытаясь выслужиться перед папенькой за то, что тот разрешил ему жениться на безродной пустышке.
Ну, да, ну, да. Долги за подобные жизненные казусы надо возвращать стократные.
А вот что касается представительниц определённых предсвадебных услуг и прочих обязательных лиц, в виде близких подружек невесты, тут, как говорится, ничего нового мною выявлено не было. Если не считать на редкость противной занозы Сью, сидевшей в угловом кресле, подобно онемевшей или охреневшей Марии-Антуанетте, как раз накануне своей предстоящей казни. Я бы, честно, едва ли её заметил, если бы не решился оценить окружающую меня обстановку на наличие реальных для меня проблем.
Зато каким меня накрыло чувством неминуемого триумфа и, само собой, зашкаливающего превосходства, когда я убедился (ещё раз!), что никаких препятствий мне здесь не светит. Даже резануло шальной мыслю, будто коротким шоковым разрядом по мозгам, провести свою дальнейшую экзекуцию над зарвавшейся нахалкой на виду у всех присутствующих тут свидетелей. Полученный от подобных фантазий приход тоже оказался весьма захватывающим, как и неслабо возбуждающим. Стянуло болезненно-сладким спазмом яйца так, будто ледяной стяжкой скрутило.
– Не хотел бы я тебе напоминать при стольких свидетелях о том, кто является прямым наследником и данного имения, и данных комнат… – я намеренно задержал взгляд на Сьюзан Кендал, будто зачитывал свой ответ ей, а не её не в меру отчаянной подружке. На что Сью, чуть ли не сразу потупила свои явно ослепшие от страха глазёнки в листаемый ею до этого на коленках свадебный каталог, сделав вид, будто её тут на самом деле нет. – Но, видимо, придётся.