Когда мы упали

– Остин, прошу тебя, – вновь проговорила я и чуть не поморщилась от того, насколько громко мой голос прозвучал в тиши сада. – Поговори со мной. Ты в порядке?

– Я не могу… Не могу, Лекси… – сдавленно выдавил он сквозь слезы.

Остин так и не поднял голову, поэтому я осторожно опустилась на колени, чтобы оказаться с ним на одном уровне. Я потянулась к нему, стремясь утешить, но тут же отдернула руку.

«Не трогай его, Лексингтон. Он тоже захочет к тебе прикоснуться. И нащупает жир. Слой жира на спине и ребрах. Ему не понравится, что ты настолько крупная…»

Я прижала руку к груди как раз в тот момент, когда ладони Остина коснулись сочной зеленой травы. По широкой спине прокатилась дрожь. Он прерывисто дышал, но пытался совладать с собой.

– Просто уходи, Лекси… Оставь меня в покое… – взмолился он, так и не подняв головы.

Бросив взгляд на закрытую входную дверь, я решила его послушаться. Но вновь посмотрела на скорчившегося на земле Остина и передумала.

– Не уйду, – уверенно возразила я, хотя внутри меня грызли сомнения. – Не стоит тебе оставаться одному. Это неправильно.

Кулак Остина с глухим звуком врезался в мягкую траву.

– Я сказал, мать твою, оставь меня в покое! – злобно крикнул он. Я резко отшатнулась от него и врезалась спиной в металлический край скамейки.

Дыхание со свистом вырвалось из груди. Но я не сводила глаз с Остина. На что-то решившись, я обычно стояла на своем.

– Я не брошу тебя, Остин, – успокаивающе произнесла я. – Не оставлю в таком состоянии разбираться с чем бы то ни было. Я не бессердечная тварь!

Руки Остина начали слабеть, локти подогнулись от горя. И мгновение спустя, лишь стоило мне сесть на землю, Остин свалился вперед, задев лбом мои колени.

Я замерла, а в желудке тут же поднялась волна тошноты. Ощутив, как слезы Остина намочили тонкую ткань поношенных черных джинсов, я подняла руки.

«Раз, дыши… два, дыши… три, дыши…» – считала я в уме. Он прикоснулся ко мне. Остин Карилло до меня дотронулся.

«Все хорошо, Лекси, – сказала я себе. – Ему больно. Он…»

Я чуть не застонала, когда Остин внезапно обхватил меня огромными татуированными руками и, подавшись вперед, уткнулся головой мне в живот. Касаясь ладонями спины, он крепко обнимал меня. Горячее дыхание проникало сквозь тонкую ткань свитера. Он словно бы окутывал меня, осязал… Чувствовал всю целиком… Ощущал жир… так много жира…

Но Остин даже не заметил моих терзаний. И не понял, что меня не следовало трогать. Он слишком погрузился в свое горе и изматывал меня.

Резко зажмурившись, словно от боли, я снова распахнула глаза. И заметила, что черная футболка Остина задралась, приоткрывая надпись, вытатуированную в нижней части позвоночника: «Молись за нас, грешных, ныне и в час смерти нашей». Я попыталась сосредоточиться на этой фразе, чтобы хоть как-то обойти спусковой крючок.

«Раз, дыши… два, дыши… три, дыши…» – мысленно повторяла я снова и снова, словно мантру, пока…