У меня стало слишком много способностей.
Сзади поднимался пустотник-берсерк. Видимо, до конца я его всё таки не прикончил.
Вены врага вздулись, а глаза налились лиловым пламенем.
— П-У-С-Т-О-Т-А!!!
Шлейфом за каждым его размашистым ударом следовало чернильное пламя. Даже шаги его были прокляты стихией.
Нет, такого молитвой не остановишь.
Я резко скользнул в сторону, уклоняясь с ловкостью и грацией Ласки.
Вставший за моей спиной кадавр из первого пустотника заключил бывшего друга в стальные объятья, а затем разорвался изнутри паровым взрывом, оглушая и ошпаривая врага, и давая мне возможность довершить начатое оружием.
Оставался последний. Тот, кого я вывел из боя обращением к Нефтис.
Я осмотрел улицу. В живых оставался лишь один враг — тот, кого я остановил Покоем. Парень сидел в той же позе, уставившись к небо бессмысленным взглядом.
Кое-где на улицу выходили зеваки. Смотрели по сторонам, видели кровавые ошмётки, оставшиеся от разорвавшегося изнутри кадавра и морщились.
Честно сказать, я и сам от себя не ожидал такой эффективности и жестокости. Так дралась бы с моими способностями Ласка, и не против людей, а с монстрами Подземья.
Впрочем, нападающие средь бела дня в жилом квартале пустотники, и есть своего рода монстры.
— Привет, душегуб. Исповедаться не хочешь?
На меня уставилась пара глаз с полопавшимися капилярами. В уголках глаз собирались светящися фиолетовые слёзы.
— Зачем вы на меня напали? — спросил я.
— Не… скажу… — проговорил он заплетающимся языком.
— Мне сварить тебя заживо?
— Я… пустотник… я буду… рад… смерти… — с трудом сказал он.