По эмпатии ударило непереносимой болью и тоской. Я сразу всё понял, ещё до того, как услышал:
— Отца больше нет…
— Сожалею…
— Ему стало плохо… а целитель оказался шарлатаном. Когда спохватились, было уже поздно… Жаль… тебя там не было, магистр. Говорят, ты возвращаешь к жизни умерших.
— В течении трёх дней и восемнадцати часов. Но однажды я сниму это ограничение. Когда умер твой отец?
— Почитай с год назад… Выходит, дней через пять-десять после того, как ты ушёл. Парень, ты это, серьёзно сейчас?
Взволнованный, он как-то совсем позабыл, что из-за моего статуса решил вести себя максимально уважительно. Но меня такие мелочи и не волновали. Достаточно той искренности и боли, которую я и сам слишком хорошо знаю.
Этого более достаточно, чтобы помочь.
Полноватый короткостриженый мужчина со смесью армейской выправки и понятий уголовника, искренне страдал от гибели отца. Злился на него, на себя, на врача-шарлатана…
Кто сказал, что смерть — это естественная норма жизни? Кто решил, что раз люди всегда умирали, то так и должно быть? Смерть — это болезнь, которую можно и нужно лечить. А уверенность в её естественности происходит лишь от того, что люди сами отказываются бросать ей вызов.
Даже на Земле уже сейчас достаточно технологий, чтобы продлить жизнь намного дольше жалкой сотни лет. Вопрос только в том, почему эти технологии не в руках обычных людей.
— В том рейде, в который я тогда уходил, погибли почти все мои товарищи. Тогда я второй раз дал клятву вернуть их и всё исправить, любой ценой. А первый раз — когда согласился переместиться в мир Мельхиора. У меня тоже были близкие.
Глава гильдии контрабандистов смерил меня тяжёлым задумчивым взглядом.
— Зачем ты здесь, магистр Синаэль?
— Можно просто Син. И причин у меня несколько.
— Слушаю.
— Для начала, магические книги. Домен Звёздного Зверя готов выкупить всё, что у вас есть.
— Да забирай, — равнодушно пожал плечами он.
Не то, чтобы самое важное, но дело сделано.
— Вопрос второй. Мне нужны все рабы-зверяне, которых можно достать.