Он взобрался на валун и посмотрел на солдат и оставшихся узников: все они были объяты ужасом.
– Я благодарен вам за то, что остались со мной, однако идти дальше нет никакого смысла. По законам Ксаны каждого из нас сурово накажут. Вы можете уйти, и если есть желание – к повстанцам.
– Вы сами не намерены к ним присоединиться? – оживился Хупэ. – Внять пророчеству?
– Сейчас я не могу думать о пророчествах. Мне нужно спрятаться в горах и решить, как спасти собственную семью.
– Вы собираетесь стать разбойником?
– Вот как я на это смотрю: если ты пытаешься следовать закону, а судья все равно называет тебя преступником, значит можешь жить в соответствии с этим статусом.
Куни не удивился, хотя и почувствовал удовлетворение, когда все согласились остаться с ним.
«Лучшие соратники те, которые полагают, что последовали за тобой по собственной воле».
Куни Гару решил увести свой отряд подальше в горы Эр-Ме, чтобы уменьшить риск встречи с имперскими патрулями. Тропа, извивавшаяся вдоль склона, не была крутой, выдался приятный осенний день, и они шагали достаточно быстро.
Между бывшими солдатами и бывшими узниками так и не возникло дружеских отношений: они не доверяли друг к другу, а будущее их пугало.
Куни стер пот со лба и остановился на повороте тропы, что дало ему возможность оглядеть зеленеющую внизу долину и бесконечные плоские пространства равнин Порин. Он бросил в рот новую порцию жевательной травы и энергично заработал челюстями. Ее мятный вкус освежал рот, и Куни вдруг почувствовал, что ему следует произнести речь, поэтому заговорил:
– Взгляните на этот вид! Я вел не слишком праведную жизнь. – (Те, кто хорошо его знал, рассмеялись.) – Мне так и не удалось собрать достаточно денег, чтобы снять здесь хижину и вместе с женой отправиться в месячный отпуск в горы Эр-Ме. Мой тесть достаточно богат, чтобы это сделать, но у него никогда не хватало времени. Здесь так красиво, но никто из нас не имел возможности насладиться великолепными видами.
Отряд любовался разноцветной осенней листвой, тут и там мелькавшими ярко-красными обезьяньими ягодами и поздно цветущими одуванчиками, а кое-кто наполнял грудь чистым горным воздухом, вдыхал аромат только что опавшей листвы и купавшейся в золотых солнечных лучах земли. Все это разительно отличалось от улиц Дзуди, где царил запах медных монет и сточных вод.
– Как видите, не так уж и плохо быть разбойником, – добавил Куни.
Все рассмеялись и пошли дальше, но шагать стало легче.
Внезапно Хупэ, возглавлявший процессию, застыл на месте:
– Змея!
И действительно, посреди дороги появился большой белый питон, толстый, с бедро взрослого мужчины, и настолько длинный, что его хвост еще оставался в лесу, а тело полностью перекрывало дорогу. Весь отряд Куни поспешил отойти подальше, однако голова змеи быстро качнулась в сторону и тело обвилось вокруг долговязого парня по имени Ото Крин.
Позднее Куни не мог объяснить, почему поступил именно так. Он не любил змей и никогда не принадлежал к той категории людей, которые импульсивно бросаются в опасную схватку.
Кровь закипела в его жилах, он выплюнул жвачку, без размышлений вытащил меч, висевший на боку у Хупэ, прыгнул к гигантскому питону и одним точным взмахом отсек змее голову. Тело питона еще некоторое время продолжало судорожно дергаться – и даже сбило Куни с ног, – но Ото Крин уцелел.