Перед ним стояли двое мужчин, и Куни сразу увидел, что у обоих нет левой руки.
– Помнишь нас? – спросил тот, что постарше.
Они показались Куни смутно знакомыми.
– Ты послал нас в Пан в прошлом году.
Куни закрыл глаза и постарался вспомнить.
– Вы отец и сын. Из-за того что не смогли заплатить налог, вас обоих забрали на принудительные работы. Тебя зовут Муру, ты любил играть в рамми, в две руки.
Как только произнес эти слова, он сразу о них пожалел. Стоявший перед ним человек больше не мог играть в свою любимую игру, и Куни стало не по себе – ведь он напомнил бедняге о его потере, – но Муру с улыбкой кивнул:
– Я знал, что ты запомнишь, Куни Гару. Возможно, ты и выполнял приказ императора, а я был твоим узником, но ты обращался со мной так, словно мы друзья.
– Что с вами случилось?
– Мой сын разбил статую в Мавзолее, и ему отсекли левую руку. А когда я попытался объяснить, что это получилось случайно, они отсекли руку и мне. После того как год нашей работы закончился, нас отослали обратно, но нас никто не ждал: моя жена умерла от голода той зимой.
– Я сожалею, – сказал Куни и подумал о тех, кого отправил в Пан за прошедшие годы.
Конечно, он хорошо с ними обращался, пока они находились под его началом, но думал ли когда-нибудь, на какую судьбу их обрекал?
– Нам еще повезло. Многие не смогли вернуться.
Куни вяло кивнул:
– У вас есть право сердиться на меня.
– Сердиться? Мы здесь для того, чтобы сражаться вместе с тобой.
Куни смотрел на них, ничего не понимая.
– Мне пришлось заложить свою землю, чтобы достойно похоронить жену, но с учетом погоды в этом году – складывается впечатление, что Киджи и близнецы рассердились друг на друга, – я не смогу выкупить ее обратно. У нас с сыном остается один путь – в разбойники, но никто из главарей других шаек не соглашался принять калек. А потом мы узнали про твой отряд…
– Только разбойник-то из меня никудышный, – вздохнул Куни. – Я не знаю, как руководить людьми.
Муру покачал головой: