– Вот это жизнь! – воскликнул Рато Миро, расточая улыбки хорошеньким девушкам, которые стояли вдоль улиц и приветствовали их армию.
– Мы еще не встретили настоящую армию Ксаны, – заметил Дафиро Миро. – Не спеши радоваться.
Семена мятежа разносились повсюду, куда дул ветер, и вскоре все покоренные королевства Тиро взошли, точно побеги бамбука после долгой зимы.
В северной части Большого острова, Шилуэ, внук последнего короля Фасы, вернул себе трон в Боаме, и очень скоро его войско насчитывало десять тысяч солдат.
На востоке потомок боковой ветви правящего дома Гана объявил себя королем Дало из Гана, страны богатства и культуры. Гарнизон Ксаны в Тоадзе, прежней столице Гана на острове Волчья Лапа, сдался, не выпустив ни одной стрелы. Гарнизон стал называться королевской гвардией Гана, а его командир, представлявший прежде империю Ксана, с радостью принял титул графа. Ган тут же захватил корабли военно-морского флота Ксаны, стоявшие в гавани Тоадзы, и король Дало приготовился к вторжению на Большой остров в намерении вернуть себе богатые пойменные земли древнего Гана.
Между тем города полуострова Маджи, находившиеся к югу от пустыни Сонару, заявили о своей независимости. В прежние времена Маджи находился под переменным владычеством Кокру и Гана, и теперь его города изворотливо присягнули в частичной верности и тому и другому королевству.
На западе народ Аму, известный изяществом и мудростью, возродил свое государство на красивом острове Арулуги, в то время как прежние территории Аму на Большом острове все еще находились в руках Ксаны.
Восставшая Рима с помощью Фасы быстро вернула себе земли, находившиеся к северу от горных хребтов Даму и Шинанэ. Солдаты Римы также продвинулись – насколько им хватило отваги – к южным склонам гор. Теперь у Римы появилась надежда, что в случае падения Ксаны они смогут заявить о контроле над территориями, из-за которых постоянно спорили со старым Аму.
Из всех Шести королевств только Хаан полностью оставался во власти Ксаны, однако существовало правительство в изгнании, и король Хаана Косуги, который сдался на милость императора Мапидэрэ тридцать лет назад, когда был совсем молодым человеком, теперь жил в Сарузе в качестве гостя недавно взошедшего на трон короля Туфи из Кокру.
– Скоро ты снова увидишь Гинпен, – обещал Туфи Косуги.
Косуги, с седой всклокоченной бородой, затуманенными глазами, нервно смотревшими с морщинистого лица, похожего на темную затвердевшую лаву, кивнул, но как-то неуверенно, словно не мог поверить в истинность произошедших несколько месяцев назад перемен. Ксана казалась несокрушимой, а мечта о восстановлении независимости Хаана – несбыточной сказкой.
Туфи пригласил всех королей возрожденных Шести королевств присоединиться к нему в Сарузе для большого военного совета, где они изберут принцепса и примут решение о дальнейших совместных действиях.
Глава 13
Киндо Марана
Киндо Марана и представить себе не мог, что настанет день, когда он отложит счеты, наденет доспехи и пристегнет к поясу меч.
Он предпочитал наблюдать, как имперская сокровищница наполняется деньгами, собранными со всех островов, а не думать о необходимости убивать. Он хотел тратить свое время на изобретение новых способов отслеживания неплательщиков налогов, а не планировать стратегию сражений и изучать отчеты о боевых потерях.
Он хорошо учился: у него оказался талант к цифрам – и успешно продвигался вверх по бюрократической лестнице. Он с удовольствием пересчитывал стопки монет, мешки с бобами, рисом, сорго и пшеницей, рулоны тканей, кувшины с маслом, связки сушеной рыбы и раковин, мотки шерсти и банки с рыбьей чешуей. Он находил удовольствие в классификации разных вещей, в раскладывании их на правильные места и проверке соответствия списков.
Киндо Марана посчитал бы себя счастливым, если бы мог заниматься этим до ухода на покой, но регент предельно точно сформулировал приказ. Каким-то непостижимым образом карьера чиновника, который не сражался ни одного дня в своей жизни, круто изменилась и он стал маршалом Ксаны, командующим всеми сухопутными, морскими и воздушными войсками.
Роль слуги остается неизменной: он должен со всем возможным старанием выполнять свои обязанности, – и Марана решил начать с того, что умел делать лучше всего: произвести опись имевшихся в его распоряжении сил.