— Знаешь, Винсент, ты чем-то похож на Христа. Я уверена, что мой отец подумал бы то же самое.
— И это все, что ты можешь сказать после того, как я признался, что два года жил с проституткой?
— Она была не проститутка, а твоя жена. Тебе не удалось ее спасти, но ты в этом не виноват, так же как не виноват в том, что не смог спасти углекопов в Боринаже. Один в поле не воин.
— Это верно, Христина была моей женой. Когда я был помоложе, я говорил своему брату Тео: «Если я не смогу найти хорошую жену, то возьму плохую. Лучше плохая жена, чем никакой».
Наступило неловкое молчание: о женитьбе они еще ни разу не заговаривали.
— Во всей этой истории с Христиной меня огорчает только одно, — сказала Марго. — Жаль, что эти два года твоей любви принадлежали не мне!
Винсент уже не пытался толкнуть Марго на разрыв и безоговорочно принял ее любовь.
— Когда я был моложе, Марго, — сказал он, — я думал, что все на свете зависит от случая, от мелких, пустяковых недоразумений. С годами я стал понимать, что всему есть глубокие причины. Такова уж неизбежная участь большинства людей — они долго должны искать света.
— Так же, как я искала тебя!
Они подошли к хижине ткача с низенькой дверью. Винсент крепко сжал руку Марго. Она ответила ему такой нежной и преданной улыбкой, что он недоумевал и досадовал, почему судьба лишала его ее любви все эти годы. Они вошли под соломенную крышу хижины. Лето уже кончилось, стояла осень, на дворе смеркалось рано. В хижине горела лампа, подвешенная к потолку. На станке было натянуто красное полотно. Ткачу помогала его жена: их темные склоненные фигуры четко рисовались против света на фоне красного полотна и отбрасывали огромные тени на брусья и перекладины станка. Марго и Винсент понимающе взглянули друг на друга — он научил ее чувствовать скрытую красоту самых нищенских жилищ.
В ноябре, в пору листопада, когда деревья облетели в несколько дней, в Нюэнене только и было разговоров что о Винсенте и Марго. Жители поселка любили Марго. Винсенту же они не доверяли и боялись его. Мать и четыре сестры порывались положить конец их отношениям, но Марго уверяла, что между нею и Винсентом нет ничего, кроме дружбы, а что дурного в совместных прогулках по полям?
Бегеманны знали, что Винсент бродяга, и надеялись, что в один прекрасный день он исчезнет. Поэтому они не особенно волновались. Зато весь поселок был в смятении; все только и судачили о том, что от этого чудака Ван Гога добра не жди и что семейство Бегеманн пожалеет, если не вырвет дочку из его лап.
Винсент никак не мог понять, почему его здесь так не любят. Он никому не мешал, никого не обидел. Он и не догадывался, какое странное впечатление производил он в этой тихой деревушке, где жизнь текла по однажды заведенному порядку уже сотни лет. Он оставил надежду подружиться с местными жителями лишь тогда, когда убедился, что они считают его лодырем. Однажды Винсента окликнул на дороге лавочник Дин ван ден Бек и бросил ему вызов от лица всего поселка.
— Осень на дворе, и хорошей погоде конец, э? — начал он.
— Похоже, что так.
— Надо думать, вы скоро приметесь за работу, э?
Винсент поправил на спине мольберт.
— Да, я иду на пустошь.
— Нет, я говорю о работе, — возразил Дин. — О настоящей работе, которой вы занимаетесь весь год.
— Моя работа — это живопись, — спокойно сказал Винсент.
ebooksa