— Мх-не нух-жно лекх-чение, — озвучил очевидный факт, подходя ближе. — Ки-кха-кха… Кхинису.
Треттер хмыкнула, но до последнего не прерывала, наблюдая за моим мучением и попыткой выговорить имя девушки, к которой я обращаюсь на постоянной основе. Знала ведь! Всё знала!
Когда я закончил, она молча махнула рукой одной из волшебниц, за спиной которой, когда та со вздохом направилась в мою сторону, тут же начали перешёптываться и хихикать. Женский коллектив…
— Снова ты? — Киниса скептично меня осмотрела. — Что на этот раз? Хотя не говори, всё отлично видно и так.
— Пхрости за дхостав-кха-кха-ленные неудобства, Кхиниса, — постарался я выдавить улыбку, с трудом игнорируя кашель и боль.
Я всегда обращался лишь к ней. Киниса была одной из «наших», аристо, хоть и низшего ранга. Третья дочь баронета Фенбеча из Старого Центра. По идее, у этого города, ранее бывшего столицей Империи, должны быть собственные школы магии, но почему-то её направили сюда, в Таскол.
— Тебе нужно быстрее осваивать исцеление, Кирин, — проворчала девушка, указав на койку, куда я и переместился. — Раздевайся, чего как в первый раз? — тут же махнула она рукой, а потом переплела пальцы, звучно ими хрустнув.
Скинув туфли, осторожно, стараясь лишний раз не тревожить травмы, снял грязный, порванный камзол, а потом и мятую рубашку, аккуратно сложив окровавленную одежду в стопку на прикроватную тумбочку. Следом за ними пошли и штаны. Нижнее бельё оставил на себе. Благо, что пах не пострадал. Туда обычно не бьют даже самые отъявленные задиры. Хотя… случается всякое, но пока что Хорес миловал. Иначе я бы точно сорвался и использовал магию. И так сдерживаюсь с колоссальным трудом.
— Сама ведь знаешь, что, кха-кха… — с каждым словом говорить получалось немного проще. Я будто бы привыкал к новому способу издавать звуки! — … самолечение — процесс весьма неудобный. — Вот только «проще» не означало «менее болезненно». Это было отвратительно! Губы, казалось, изорвались до лоскутов, а во рту вместо слюны гуляла лишь кровь.
Впрочем, за прошедшие две недели с момента начала обучения в Третьей школе магии я успел привыкнуть, уже не реагируя столь бурно, как поначалу.
— Ох, — вздохнула Киниса, осматривая моё тело, — как всегда… живого места нет…
— Тебе же проще сосредоточиться на нужных эмоциях, — хмыкнул я в ответ.
Потому что здесь нужна была жалость и сострадание. Такое вот оно… исцеление.
Её прохладные пальцы начали с подбитого глаза, убирая из него кровь и возвращая мне возможность видеть. Потом подлечила бровь, скулу, обезболила нос, аккуратно вернув ему прежнюю форму. Далее девушка занялась зубами, где провозилась уже подольше, но благо, что вырастить новые зубы было проще, чем кости, так что надолго на них она не останавливалась.
В окончание Киниса вылечила дёсны и губы, даруя мне возможность полноценно ей улыбнуться и подмигнуть. Она хмыкнула, на миг отведя взгляд. Я знал, что, несмотря на поведение «важной леди», миловидная брюнетка весьма симпатизировала мне.
После лица настал черёд головы. Сам не ощущал, но на ней у меня тоже была кровь. И взялась она не из воздуха. Посетовав на рассечение, девушка затянула рану, убирая шишки и заодно очищая волосы.
Лишь после этого приступила к телу. Киниса осторожно и даже нежно касалась многочисленных гематом, даруя облегчение и исцеление. Синяки, успевшие налиться чёрным цветом, обращались здоровой белой кожей. Сорванный ноготь на большом пальце правой руки снова нарос, будто ничего и не было. Разбитые костяшки на кулаках затянулись. Рёбра, в которых точно были трещины, восстановились, ноющее колено перестало взрываться болью, а отбитые органы стали как новые.
Ах, это чувство сравнимо с экстазом, исступлением, восторгом! Нет ничего приятнее, чем прекращение боли. Вот почему смертельно больные или раненые так молят о смерти.
— Ты великолепна, Киниса! — не сдержал я эмоций. — Лучшая! — Девушка довольно улыбнулась, а потом дёрнула рукой, обжигая меня снопом искр.
Не сдержал удивлённый вскрик.