Она кивает и проводит ладонью по губам. Задумчиво склоняет голову набок.
– И все же ты здесь. Пробрался тайком. Стало быть, ты не делаешь, что тебе велено.
– Сначала я все делал.
Джо раздумывает, рассказать ли ей, что он, возможно, влюбился в Марию Ангелику Крейдл; что Полли инвестировала в него, а он – в нее.
– Все из-за машины Фрэнки?
– Да.
– Ночной Рынок, Джо. Он всегда в твоем распоряжении.
– Нет. И никогда не был. Я – часовщик.
Она фыркает.
– Ты мой сын. Сын Мэтью. Рынок твой, если захочешь. Если решишь его принять.
Гарриет сползает на пол, помещая колени в блестящие углубления на полу – следы ее обязательных ежедневных молитв. Он изумленно наблюдает. Неужели она снова ушла, спряталась в свою веру? Если сейчас она начнет молиться, то будет делать это до его ухода. Их разговор будет окончен. Он уже сталкивался с таким ранее, когда они ссорились из-за ее решения уйти в монастырь, когда он просил ее вернуться и вновь стать его мамой.
Нет: она укладывается на пол и самым немонашеским образом тянется к щели между матрасом и каркасом кровати. Вытаскивает оттуда металлический ящичек и садится, очень довольная собой.
– Вот, – говорит она, протягивая Джо ящик. – Он принадлежал Мэтью. Возможно, он для тебя.
Это запертый на ключ зеленый кассовый ящик из тех, что в детстве Джо были в каждом магазине: дюймов семи в длину и пяти в ширину, с маленькой металлической ручкой сверху и отсеком для мелочи.
– Что внутри?
– Не знаю, Джошуа, – отвечает Гарриет Спорк. – Я никогда его не открывала. У меня и ключа-то нет. Впрочем, тебя это не остановит, верно? – Она мрачно улыбается.
Он трясет ящик. Внутри что-то гремит – металл по металлу, и что-то увесистое и твердое упирается во внутреннюю стенку. Коробка в коробке, быть может?
– Спасибо, – говорит Джо и собирается вновь ее обнять, когда с улицы доносится ужасный грохот, будто машина врезалась в стену или, скорее, много машин врезались друг в друга, – и начинают выть сигнализации.
Дверь без стука открывается, в комнату заглядывает ясноглазая старушка с покрытой головой и в строгом сером костюме.
– Простите, что беспокою, – говорит она. – Вам лучше пройти со мной.