Ангелотворец

– Самопал, – радостно заявляет Эди Банистер, без пяти минут девяностолетняя старуха со скверным нравом и глубокими познаниями об экзотермических реакциях. – Кажется, я слегка переусердствовала с нитроглицерином, да и толуола многовато. Ладно, излишек ведет к успеху,[43] верно?

В стене монастырского сада пробита дыра.

Они успевают добежать до предусмотрительно угнанной Эди машины. Команда Спорков – Гарриет, Джо и их новая подруга, – совершают побег века, который мог бы войти в анналы авантюризма, получив дополнительные очки за преклонный возраст и немощность большинства беглецов, а также спонтанность затеи. Эди представляет, что преподает мастер-класс, и надеется, что кто-нибудь когда-нибудь возьмет их побег на заметку и будет рассказывать о нем молодым. Классика выживания, изворотливости, сопротивления и исчезновения: Эталон Банистер.

И вдруг, откуда ни возьмись, улицу наводняют стремительные расплывчатые силуэты в черном – паучье нашествие. Они высыпают из дверей домов, из припаркованных машин: пять, десять, двадцать, мириад дергающихся голов и цепких рук. Джо Спорк ошеломленно глядит по сторонам, потом встает перед Гарриет с Эди – и видит, как все они, все до единого, поворачиваются в его сторону. От их взгляда он цепенеет. Так и чувствует на себе лучи прожекторов, чувствует, как по нему выпускают залп пуль, слышит, как с ужасным плямс рвется сердце. Он пошатывается. Рескианцы бросаются в атаку.

Первая волна пытается схватить Гарриет, но Эди Банистер выхватывает свой верный револьвер, и они исчезают, расходясь, как море, вдоль линии огня. Вторая волна приближается с севера и хочет отрезать беглецов от автомобиля: призрачный заградотряд. Джо немного приходит в себя, вскидывает кулаки, принимая некое подобие боевой стойки, и вызывает их на бой. Они медлят, но приятно удивиться он не успевает, потому что волна номер три рассекает вторую, подхватывает его и уносит прочь. Пальцы в железных кольцах и тугие, жилистые мышцы сковывают его по рукам и ногам и заносят в фургон. Он успевает заметить, как бесстрастное лицо Гарриет вдруг превращается в морду чудища из ночных кошмаров: его искажает такая ярость, какой доселе он за матерью никогда не замечал, и она кидается на фургон, барабанит в двери, верещит, как баньши, и требует вернуть ей сына, верните немедленно, слышите, он не ваш, он мой, это мой сын!

Джо Спорк бьется на полу, как Гулливер, осажденный лилипутами. Его держат со всех сторон, не давая шевельнуться. Впрочем, если высвободить руку, можно и травмировать кого-нибудь… Он крутит рукой и чувствует, как давление на одно запястье начинает ослабевать. Невзирая на боль, он повторяет то же движение снова и снова, и вот тиски, обдирая кожу, разжимаются. Рука свободна!

Что в теле самое мягкое?

Глаза. Шеи. Носы и губы. Гениталии тоже, но попробуй продерись к гениталиям через такое количество слоев черного льна. Кроме того, и мужчины, и женщины довольно рано узнают, что эти части тела лучше прятать подальше.

Джо наугад впивается пальцами в чье-то лицо, нащупывает под покрывалом плоть и глаза, слышит крик, чувствует, как кто-то отшатывается в сторону… На его место выталкивают другого, широкоплечего и тяжелого. Слепой борец? Он снова метит в лицо, и рескианец отбивает его руку – с силой. Больно. Как врезаться локтем в стеклянный стол. Джо плевать, он опять тянется к противнику. Ну, давай! Иди сюда! Нападай, гнида! Вот он уже вцепился в здоровяка, ощупывает его громадные твердые мышцы, ищет уязвимые места. А потом сдирает черную матерчатую маску, но победный вопль застревает у него в горле…

Перед ним лицо, сделанное из золота.

Безглазое, с щелкающей черепашьей челюстью и легким намеком на черты на отшлифованном до блеска щитке.

Это не маска.

Это лицо.

Вернее, не-лицо. Не-человек.

Рескианцы обступают со всех сторон. Спасения нет.

Джо кричит.

А потом кто-то прижимает к его губам что-то холодное, и он делает вдох.

XIII

Паноптикум;человек в гробу;побег.

Камера очень тесная. В центре каждой стены, пола и потолка расположен кружок из какого-то прозрачного пластика, а за ним – лампочка. Лампочки горят постоянно. За стенами или прямо в них, Джо точно не знает, находятся динамики. Иногда из них летят распоряжения, иногда играет музыка, очень громкая. Иногда просто душераздирающий визг.

Теперь уже трудно сказать, когда он в последний раз пытался уснуть и давно ли его заставляют бодрствовать. Судя по обросшему подбородку, он пробыл здесь около суток. Но потом он все же уснул – и понял, что спал уже много раз, только неизвестно, долго ли, – а когда проснулся, прямо напротив было чье-то призрачное лицо, а щеку скребла бритва. Он отпрянул, вернее, попытался отпрянуть, но не смог, потому что был связан. Он продолжил биться, и тогда кто-то прижал холодное к его шее, мир вспыхнул и заискрил, а изо рта Джо вырвался вопль. Матерчатое лицо молча и недоуменно глазело на него: мол, а что случилось? Почему ты так расстроился? Джо стал гадать, что за этой маской – человеческий лик или золотой, как тот, что он видел ранее. Или это было во сне?