Темные празднества

– Ты забыла упомянуть гадания на будущее, – поддразниваю ее я, довольный тем, что мне так долго уделяют внимание.

Внезапно на ее лице появляется задумчивое выражение.

– Это ведь не всегда считалось преступлением. Писцы, до того, как стали охотниками на ведьм, читали по звездам и предсказывали монархам их судьбу.

Когда-то ведьмы и писцы были ветвями одного дерева, впрочем, из-за предательства первых им никогда не было суждено соприкоснуться.

– Зря они это делали. Вся магия – дар дьявола. Король Яков описал это в своей «Демонологии», – говорю я ей. Эта книга была одним из многих инструментов, которые использовал король Яков, чтобы внушить людям, что колдовство имело дьявольское происхождение.

– Но ведь при этом его предшественница, королева Елизавета, воспользовалась помощью ведьмы, чтобы сбить с курса вторгшуюся испанскую Армаду, – объясняет она. – И монархи, которые были до нее, тоже не гнушались использования ведьминских заклинаний.

Она удерживает меня взглядом, словно оценивая.

– Твой господин приказал тебе меня допросить? – спрашиваю я ее, набравшись смелости.

– Мой господин? – В глазах девушки мелькают веселые искорки, и она одергивает фартук. – Я ему подчиняюсь, но он не имеет власти над моими мыслями.

Беззвучно подошедший Уилл, одетый в коричневый бархатный костюм, застает нас обоих врасплох.

– Ты совсем не изменилась, – замечает он. Сделав короткий реверанс, девушка уходит, а я прошу дать мне минутку, чтобы переодеться в черный дублет. Я про себя проклинаю легкость, с которой попался в ловушку Хейла.

– Это моя жена Сара, – представляет нас Хейл, когда мы через какое-то время присоединяемся к нему на первом этаже.

Нас проводят в столовую, где слуги спешат разжечь огонь и сервировать стол, возле которого уже стоит миссис Хейл. Она напоминает узкий лоскут черной ткани, увенчанный белым чепцом. Взгляд, которым она смотрит на супруга, слегка смягчает ее ледяную осанку.

Молодая женщина, с которой я говорил ранее, проскальзывает в комнату и делает реверанс, чтобы извиниться за опоздание. Сменив наряд служанки на богатые синие шелка, она садится за виолу да гамбу, стоящую в углу.

– А это – моя дочь, Альтамия, – ласково улыбается Хейл.

Альтамия краснеет, а ее глаза сияют от радости, пока она рассматривает нас с Уиллом.

Уилл делает изящный взмах шляпой и подталкивает меня к тому, чтобы сделать то же самое. Альтамия затмевает сдержанное приветствие своей матери искусным реверансом. Нахмурившись, миссис Хейл проводит нас к столу, по пути бросив мимолетный взгляд в мою сторону. Глядя на ее нерешительное выражение лица, я хочу убедить миссис Хейл, что я не любитель пофлиртовать и у меня нет привычки коллекционировать чужие сердца или разбивать их. Чтобы успокоить ее, я наклоняю голову, чтобы продемонстрировать, что я принял к сведению ее невысказанные тревоги, и, чтобы не задеть самолюбие ни одной из присутствующих дам, делаю такое выражение лица, словно мне это чего-то стоило.

Нас с Альтамией сажают в самом конце стола, возле камина, но достаточно близко, чтобы при желании время от времени участвовать в разговорах старших, беседующих в золотом свете канделябра и капающих сальных свечей. Я стараюсь не встречаться с ней взглядами. Сейчас я не в игривом настроении.

Один слуга остается рядом, чтобы нам прислуживать, и вскоре моя тарелка наполняется постной едой: маринованной сельдью и овощами. Интересно, сколько еще порций рыбы я должен в себя впихнуть до того, как наконец смогу попробовать печенье, источающее чудесный аромат аниса и мускатного ореха, но стоящее слишком далеко, в центре стола. Бокалу вина не удается смыть мою тоску.

– Если бы вы не задержались в Донкастере, то могли бы стать свидетелями шествия в честь Джека-поста, – говорит Альтамия, с наслаждением откусывая маринованную селедку.