И кресло у него в машине установлено. И зайца с болтающимися лапами Майе купил. Ждал он мое решение, как же… Трепло…
— Соня, — он подходит ко мне, кладет руки на плечи. Передергиваю плечами, давая понять, что это лишнее.
— Поехали, Демид, — хочу повернуться к машине и открыть дверь, но он не дает. Держит крепко, заглядывает в глаза.
— Ты не представляешь, девочка, просто не представляешь как я тобой горжусь, — говорит он таким тоном, что у меня непроизвольно в горле встает ком. Впрочем, быстро исчезает.
— Да пошел ты, Демид, — шиплю сквозь зубы тихо, чтобы не услышала дочка. — Ты прекрасно знал, что я поеду.
— Не знал, — он держит, не отпускает, — честное слово, не знал.
— Ну узнал и что, легче стало? — отталкиваю его руки и сажусь на пассажирское сиденье. — К чему только был весь этот спектакль…
Демид щурится, но ничего не говорит, молча садится за руль И только когда машина трогается с места, замечает, глядя перед собой:
— Видишь ли, Соня, даже такие закоренелые циники как я время от времени нуждаются в обществе таких чистых и порядочных девочек как ты.
— Зачем? — спрашиваю уже не так сердито. Разве можно злиться, когда у него вот такое выражение лица?
Он поворачивается ко мне и отвечает предельно серьезно:
— Чтобы не потерять веру в человечество.
И в его словах столько горячей признательности, что я признаю себя проигравшей по всем фронтам.
— На дорогу смотри, Ольшанский, — ворчливо выдаю, старательно маскируя очередной ком в горле, который на этот раз сам исчезать не хочет. Приходится несколько раз сглотнуть.
Почти всю дорогу мы не разговаривали. Потом я вообще пересела на заднее сиденье — Майюша уснула и проспала почти два часа. Проснулась и началось привычное для каждой мамы «пить» и «писять».
Ольшанский свернул на заправку. Я сводила дочку в туалет, а когда мы вернулись, Демид предложил перекусить.
— Я редко завтракаю, — объяснил он коротко, — а в дороге люблю отравлять организм вредной едой.
Под вредной едой понимались бургеры и хот-доги. Я согласилась, хотя Демид меньше всего похож на человека, который в принципе склонен себя чем-то отравлять.
Я тоже с утра не позавтракала. Ребенка покормила, а сама обошлась чашкой чая. Спала плохо, поэтому аппетита не было совсем. Но стоило запаху свежесваренного кофе достичь рецепторов, желудок сразу отозвался ворчливым урчанием.
Хорошо, хоть Ольшанский не слышал. Как бы я на него ни сердилась, приходится признать, что путешествовать с Демидом приятно и комфортно.
ebooksa