Неверный

— Правда? Супер, я пошла за ним. Пожелай мне удачи!

— Я тогда можно домой, Олеся Александровна? — кричу ей вдогонку, она кивает, не оборачиваясь. Сама танцующей походкой направляется к террасе.

Облегченно вздыхаю и захожу в приложение такси. Вызываю машину, бегом забегаю в зал попрощаться с гендиром, и уже через десять минут обнимаю свою малышку.

Глава 20

Соня

Моя доченька спит, а я сижу рядом и глажу темные кудряшки.

Сегодняшняя встреча с ее отцом разбередила душу, вызвала целый шквал воспоминаний. Я и не ожидала, что так отреагирую на появление Рустама.

Пока я донашивала беременность, запрещала себе о нем думать. Потому что первое, что вспоминалось — больничная палата и блондинка, поглаживающая живот. Ее бахвальство и навязчивые разговоры об отце ребенка, а потом его появление. Как оказалось, моего мужа.

Все дальнейшие события виделись как сплошная череда горьких, мучительных переживаний. Ни письмо Рустама, ни цветы, ни попытки объясниться не помогали от них избавиться. Даже боль в его глазах, когда он провожал меня в аэропорту, не помогла.

Поэтому я просто запретила себе о нем думать. Как будто ничего не было, как будто с самого начала были только я и моя девочка у меня в животе.

Отъезд и новая жизнь разделили мою жизнь на две части — до и после. Все, что было в «до», я отсекла и спрятала в самой дальней ячейке памяти. Запаролировала и выбросила пароль из головы. А в «после» жила, работала и ждала свою малышку.

Но сегодняшняя встреча показала, что мое «до» тоже разделено надвое. До больницы и после. И почему-то теперь вспоминается только то, что было до того, как я узнала о Лизе.

Рустам был хорошим мужем, любящим и внимательным. Не знаю, почему он не женился на матери своего сына, и вряд ли узнаю. Но он все равно отец моей девочки, и я рада, что у меня нет к нему ни злости, ни ненависти.

Я смогла его отпустить. И моя реакция на него всего лишь реакция на красивого, когда-то сильно любимого мужчину. Не более. А все потому, что я не обращаю внимания на ухаживания мужчин, которые оказывают мне знаки внимания. И уже какой месяц отфутболиваю Богдана…

Майя ворочается во сне, переворачивается на другой бок и хмурит бровки. В эту минуту она так похожа на своего отца, что у меня в груди становится тесно. И совсем немного больно.

Майюшке что-то снится беспокойное, она начинает хныкать.

— Ш-шш-ш, моя девочка, — покачиваю ее за плечико, — баю-бай.

Она перестает хмуриться, успокаивается и снова засыпает, подложив под щечку сложенные ладошки. А у меня к горлу подступает ком, когда я представляю, как могло сложиться, если бы не было Лизы. Не было измены. Не было Амира Айдарова, сына Рустама.

Даже если Рустам не живет с Лизой, он все равно участвует в жизни ребенка. Интересно, он был на родах? В роддоме, где я рожала, почти все мои соседки были с мужьями. Партнерские роды сейчас очень популярны.

Я была одна в родильном боксе, и там я тоже запрещала себе думать о Рустаме. Мне кажется, он бы не согласился присутствовать при родах. У них так не принято. И легче ли мне станет от того, если я узнаю, что он не был на родах Лизы? Не знаю.

Я теряюсь в ощущениях и эмоциях. Я больше не ревную Рустама к любовнице, но я отчаянно ревную его к сыну. Так выходит?