В кармане сумки зазвенел телефон. Александра торопливо вытащила его и с облегчением увидела имя Маши.
– Наконец-то! – воскликнула она, услышав голос девушки. – Вы не отвечали. Генрих там один?
– Да, наверное, – сдержанно ответила та. – Я к нему больше отношения не имею. Я там больше не работаю.
– Вы уволились?!
– Меня рассчитали.
– Генрих?!
– Илана. Перечислила мне зарплату за два месяца и запретила туда приходить. Так что…
– Но, Маша, как же… – Александра резко остановилась посреди бульвара, чуть не столкнувшись с мужчиной, выгуливавшим таксу. Собака залаяла. Александра смотрела на нее невидящим взглядом. – Он ведь не может двигаться, это бесчеловечно! Он там, в доме, совершенно без всякой помощи!
– Как вы мне сказали последний раз, когда мы разговаривали, – этим должна заниматься его жена, – едко напомнила девушка. – Мне одной было до него дело, я пыталась помочь, а всем было наплевать. Ничего не могу сделать. Я уволена. Мне уже нашли другого подопечного. После занятий еду знакомиться.
– А что будет с Генрихом?
– Я задала этот же вопрос Илане. Она ответила, что о нем будет кому позаботиться. В Москву вроде приехали их родственники. Извините, у нас перерыв кончается, мне пора на лекцию.
И, не прощаясь, отключилась. Александра подняла взгляд на Стаса:
– Ты дверь сможешь отжать?
– Рехнулась? – осведомился скульптор. – Я так понял, в доме заперт человек, который не может двигаться. Так позвони в полицию или в службу спасения, они его быстренько достанут. Кто он такой, ты хоть знаешь?
– Один британский подданный.
Стас тихонько присвистнул и заметил:
– Беру свои слова обратно, в пакете не контрабанда. Там явно что-то похлеще. Не хочешь посмотреть?
Поколебавшись минуту, Александра подошла к скамейке, поставила на сиденье сумку и достала пакет. Ножницы всегда были при ней, как фонарик и лупа с сильной линзой. Расправившись с покоробившейся кожаной оберткой, Александра извлекла на свет журнал.
Напечатанный на дешевой газетной бумаге, пожелтевший, пахнущий плесенью, тонкий журнал казался влажноватым на ощупь. На обложке была помещена черно-белая фотография – парень и девушка стоят посреди вспаханного поля, взявшись за руки, спиной к зрителю. Название журнала было напечатано красной краской – два слова на иврите.
Александра осторожно перелистывала слежавшиеся страницы. Некоторые из них слиплись за долгие годы настолько, что их было почти невозможно разъединить. Стас, первоначально проявлявший к содержимому пакета большой интерес, заскучал: