– Я не собираюсь спорить. Я не пойду с тобой ни на какое свидание. Мы снова будем просто Джун и Мэйсон. Просто друзьями. Ясно?
– Ты боишься.
– Прости? – Ее глаза сузились в щелочки.
– Ты прекрасно меня поняла. Ты боишься, что тебе это может понравиться.
– Я ничего не боюсь, наглый идиот!
– Тогда не вижу проблемы в том, чтобы поспорить со мной.
Выругавшись, она сжимает руки в кулаки, прежде чем пристально посмотреть на меня и ткнуть мне в грудь пальцем.
– Ты не будешь трогать, смотреть, звонить или делать что-либо с девушками ровно двадцать дней. Ты даже не будешь упоминать их имена. Один неверный взгляд, один неверный порыв в сторону чьих-то округлых грудей – и ты проиграл. Тогда ты никогда больше не будешь беспокоить меня этой ерундой.
– А если я выиграю… – торжествующе добавляю я, – …ты сходишь со мной на свидание. Всего один раз. Одно свидание.
– По рукам.
Я протягиваю руку и смотрю ей прямо в глаза. Она энергично сжимает мою ладонь.
– Тебе конец, Мэйсон, – шипит она, прежде чем в ярости топает прочь, а я еле сдерживаюсь, чтобы не засмеяться в эйфории.
Двадцать дней. И я наконец-то получу свидание, о котором просил ее несколько месяцев.
Я перехитрил ее!
20
Вот как выглядит сумасшествие?
Если мне повезет, это окажется всего лишь дерьмовым сном.
– Нет, я не сплю… – стону я от разочарования и не могу поверить, что попалась на самый старый в мире трюк.
Уловка типа «да ты просто трусишь», которая дразнит наше эго. И Мэйс точно знает, как я ненавижу проигрывать. Этот манипулятивный маленький говнюк.