Кто-то что-то сказал. Пайпер дернули назад, заставляя выпрямить спину, и она вскрикнула от нового приступа боли. Сальватор умоляла тело не подводить ее, а уши – внимательно слушать.
Когда она немного овладела собой, говоривший совсем потерял терпение:
– Ты по-нашему понимаешь, а?
Понимать-то девушка понимала, но как дать об этом знать? Голос совсем не слушался, шея ныла, перед глазами плыло.
– Чего молчишь? Хочешь умереть прямо здесь?
Пайпер медленно сглотнула и повторила совсем тихо, почти не слышно:
– Арне.
– Что ты заладила, как ненормальная? – разозлился мужчина, сделав шаг ближе. – Два часа только и бормочешь: «Арне» да «Арне».
– Надо было убить ее на месте, – вмешался чей-то глухой голос.
– Тебе память отшибло? – влез третий. – Забыл, кто там был?
– Да трюки это! – вспылил четвертый. – Тварь, обмануть нас хочет! Ей лишь бы поближе подобраться к нашей…
– Но она – человек, – возразил кто-то несмело. – Иначе сокрушитель убил бы ее, когда мы проверяли, да?
«
– Твари бывают разными, – попытался возразить еще один вступивший в спор. – Будет лучше, если мы избавимся от нее сейчас. Икасу не понравится, если мы приволочем ее.
– Она – человек, – жестко сказал первый, – и она прошла проверку. Мы приведем ее в крепость и убьем только в случае, если Икас решит, что она не должна жить.
Если это были те самые охотники, о которых говорил Арне, значит, произошла какая-та путаница. Да и разве коалиция не представила Пайпер как Первого сальватора? О ней должны были слышать. Ее должны были узнать.
С другой стороны, вдруг эти незнакомцы на стороне тех, кто вместе с Третьим обвинял Арне? Что, если именно упоминание о нем заставило охотников быть осторожными?
– Лерайе, – выдохнула Пайпер. Все внезапно замолчали и напряженно взглянули на нее.
Девушка медленно подняла голову и подставила лицо снежинкам. Каждое прикосновение снега к коже было ужасно – больно, нестерпимо, – но оно немного отрезвило и позволило повторить:
– Лерайе.